– Которую арестовали за кражи в супермаркете.[25] Ее тогда сфотографировали… Вообще-то она очень миловидная…
Вскоре из Министерства обороны пришло письмо, что ввиду обстоятельств своего увольнения Касс теряет право на оплату учебы. Йельские тоже явно не жаждали видеть ее в числе студентов. Касс на неделю похоронила себя в своей комнате, где в равной пропорции глядела в потолок и на телеэкран.
Однажды позвонил отец. Мать постучалась и вошла с беспроводной телефонной трубкой, которую держала так, словно извлекла из канализационного отстойника.
– Это ты, золотко? Привет! Как поживает моя дочура?
Голос был по-калифорнийски жизнерадостным, как будто в жилах у отца тек сплошной гранатовый сок. Они не говорили полтора года.
– Нормально, – сказала она.
– Я слышал, у тебя там было маленькое происшествие.
– Да.
– Зачем ты вдруг поехала по минному полю?
– Долго рассказывать, папа.
– Мы из-за тебя переволновались.
– Мы?
– Да. Собственно, из-за этого я тебе и звоню. Во-первых, звоню, чтобы узнать, как твои дела. Но во- вторых… – Вот она, манера технарей. К концу разговора можно дойти и до «двенадцатых». – У меня для тебя новость. Я собираюсь жениться… Ты слышишь меня?.. Золотко?
– Я тебя слышу.
– Ее зовут Лиза. Она замечательная. Ей не терпится познакомиться с тобой. Я ей все о тебе рассказал.
– Папа…
– Что, золотко?
– Положи трубку.
– Без проблем. Позвоню тебе на днях. У нас тут все идет отлично. Скоро начну посылать тебе деньги. Как только смогу. На этот раз дело выгорит. Мы близки к цели. Чао.
Она опять уставилась в потолок. Потолок, оказывается, – интересная штука, если достаточно долго смотреть. При хорошей медикаментозной поддержке он заткнет за пояс даже Сикстинскую капеллу.
Однажды, под конец третьей недели затворничества, она включила телевизор и увидела, как конгрессмен Ранди подъезжает к Капитолию в первый после вынужденного перерыва рабочий день. Там его опять ждала огромная толпа. Большой плакат возвещал прибытие АМЕРИКАНСКОГО ПАТРИОТА. Ранди вышел из машины на двух костылях, сделал свой теперь уже фирменный жест (большой палец вверх) и удостоился громовых аплодисментов примерно полусотни человек, ожидавших его на ступенях Капитолия. Касс должна была признать: смотрелось выигрышно. Не каждый день политического деятеля чествуют как живого героя.
Стояли лидеры как большинства, так и меньшинства палаты. Они приветствовали его в таких выражениях, от каких покраснел бы и генерал Макартур. Когда Ранди наконец позволили говорить, оба встали рядом с ним, чтобы попасть в кадр. Помощники капитолийских депутатов называют этот прием паразитированием.
– Благодарю вас, – сказал конгрессмен Ранди. – Благодарю вас, коллеги, дорогие друзья, американцы, за этот замечательный прием! И позвольте мне от всей души заявить: как же это хорошо – вернуться к работе!
Оглушительные аплодисменты и возгласы. Касс пялилась в немом изумлении. Напоминало документальный телефильм о городе в Индии, где по улицам носили пятисотлетнюю мумию какого-то святого и люди в религиозном экстазе откусывали у нее пальцы ног. Так, чего доброго, он потеряет и вторую конечность. Того и гляди, предложат переименовать в его честь Национальный аэропорт имени Рейгана.
– Я хотел бы сказать, – продолжал он, когда шум немного утих, – я хотел бы сказать храбрым мужчинам и женщинам, которые несут военную службу за рубежом: мы ценим ваши жертвы!
Рев толпы.
– Мы никогда о вас не забудем!
Еще более громкий рев.
– И мы будем биться за вас здесь, как вы бьетесь за нас там!
Но что это за птичья стайка на заднем плане?
Она провела у себя в комнате и следующую неделю – выходила только в туалет и перехватить что- нибудь на кухне. Питалась главным образом рисовыми хлебцами, запивая их содовой. Лицо стало бледно- восковым, на волосах оставили след восемь разных красок. Наконец мать не выдержала и вошла к ней.
– Ты что, собираешься кого-нибудь убить?
– Что? – переспросила Касс, глядя в потолок.
– Ты ведешь себя так, что я не удивлюсь, если в один прекрасный день позвонит репортер и скажет: «Миссис Коуэн, ваша дочь только что застрелила президента. Ваши комментарии?»
– Интересная идея. Надо подумать.
– Кассандра, не разговаривай со мной так.
– Мама. У меня нет сил никого убивать.
– Ты выглядишь как персонаж из книги Энн Райс.[26] Жуткий образ жизни. Нездоровый. Ты неделю не выходила на свежий воздух. А эта комната… Здесь же
– Не чувствуется, если все время в ней находишься.
– У тебя, родная, посттравматическое состояние. Ничего необычного после того, что случилось. Тебе надо посоветоваться с психиатром.
– Нет.
– Ну, с психологом.
– Нет.
– С социальным работником, специализирующимся на таких случаях. Это почти то же самое, что…
– Нет. Уйди, мама.
– Что ты читаешь?
– «Источник».
Мать нахмурилась.
– Айн Рэнд?[27] Ты уверена, что тебе нужно именно
– Это роман о человеке, который отказывается идти на компромисс, – сказала Касс, сама чувствуя у себя в тоне какую-то затверженность. – О человеке, который борется с посредственностью, соглашательством и ложью.
– Ч. т. д. – фыркнула мать.
– Что это значит? «Чем тебя долбануло»?
– Тебе отлично известно, что это значит. «Что и требовалось доказать». Тебя же в Йель приняли, насколько я помню. Прости, родная, я не хотела… Я просто думаю, что читать Айн Рэнд в таком состоянии
