Глава 12
Ранди, Терри и Касс взялись за дело. Они объявили о создании «народной коалиции», что всегда полезно. Они сформировали, кроме того, комитет политических действий и «группу 527»,[47] что тоже не мешает в подобных случаях, поскольку создает впечатление, что люди, занимаясь сбором «мягких» денег,[48] соблюдают закон.
Касс давала телеинтервью, писала бесчисленные газетные заметки и без устали выступала перед всеми, кто соглашался слушать. Ранди произносил громовые речи в сенате – обычно перед пустыми креслами. Между тем СМИ, по своему обыкновению, переключили внимание на другое.
Однажды, спустя примерно месяц после освобождения, Касс спросила Терри:
– Мне только кажется – или там действительно какое-то… затишье?
– Я бы не назвал это затишьем, – сказал Терри. – Я бы скукой это назвал. Реформа соцобеспечения, реформа системы пособий – все это, согласись, сухая материя. Зверю не нужна сухая материя. Ему нужно сочное мясо. Картинки нужны, а не графики недобора в бюджет за финансовый год. Интересней было, когда «народ», как ты любишь называть эту публику, громил поля для гольфа и швырял в полицейских бутылки с коктейлем «Молотов». Кстати, звонил Аллен. На тебя подает в суд еще одна охраняемая территория. Называется «Сосновое прибежище».
Лицо Касс стало угнетенным.
– Да не терзайся ты, – сказал Терри. – Это у тебя была хорошая попытка. Просто замечательная! На какое-то время ты вышла на первый план. А теперь, душенька моя,
Бакки Трамбл был одним из немногих сотрудников Белого дома, имевших более или менее свободный доступ в Овальный кабинет. На этот раз, однако, он постучал, прежде чем войти.
– В чем дело, Бакки? – подозрительно спросил президент Пичем. Ему не очень понравилось лицо Трамбла, которое напоминало опавшее суфле.
Трамбл сделал глубокий вдох.
– Касс Девайн – дочка Фрэнка Коуэна.
Лицо президента приобрело цвет супа из моллюсков по-новоанглийски.
– Как это понимать?
– Так и понимать. Она бывшая Коуэн. Официально сменила фамилию. У нее вышла с Фрэнком какая- то ссора, и она взяла фамилию матери.
– Ах ты, черт…
– Именно.
Бакки ждал президентского извержения, которого, он знал, не миновать. Пичема, как вулкан, иногда прорывало не сразу.
– Иисуса Христа в задницу… – прорычал президент, чье лицо по цвету походило теперь на суп из моллюсков по-манхэттенски. – Получается, что мы потребовали от генпрокурора снять обвинение с дочки
– Да, это… да, к сожалению… к этому, собственно, сводится то, что я… да, сэр.
Президент швырнул свою ручку на стол с такой силой, что она, отскочив, полетела на ковер.
– Кто успел пронюхать об этом… первостатейном бедствии?
– Тут я вас обрадую, сэр. Никто. В смысле – Фрэнк, я думаю, знает, но он молчит. Вероятно, ошеломлен ее поведением. Во всяком случае, эта информация у меня не от него.
– От кого тогда?
– Вам не надо этого знать, сэр. Я навел кое-какие справки. Она дочь Фрэнка Коуэна. Они уже очень долго не общаются. Он живет в Калифорнии…
– Я, черт возьми, прекрасно знаю, где он живет. Я один раз провел долбаную ночь в его долбаном доме.
– Да, сэр. В октябре прошлого года. После празднования начала отсчета времени до великого дня. Вы подарили ему значок Филина.
Филины – это, разумеется, те, кто пожертвовал не менее 250 тысяч долларов президентской партии и поэтому имеет право «присутствовать на специальных брифингах в Белом доме, проводимых высшими должностными лицами», «сидеть в первых рядах на инаугурационных торжествах», «получать специальные бюллетени». Плюс, конечно же, возможность занять при случае какую-нибудь посольскую должность, или пост в администрации, или место в той или иной комиссии.
Президент испустил стон.
– Он пожертвовал пятьсот тысяч, – продолжал Бакки Трамбл. – Еще четверть миллиона – якобы от его жены Лизы. Судя по всему, не она родила ему Касс. Больше похожа на… злую мачеху. Вы ей тоже подарили значок.
– Отвратительная работа администрации, Бак.
– Не буду спорить, сэр. Вопрос в том, как быть дальше. Я, конечно, готов взять вину на себя.
– У нас, черт возьми, избирательная кампания на носу. Ну, выброшу я тебя за борт – чем мне это поможет?
– Видите ли, я… если вы и правда…
– Арестовать ее по новой.
– Простите, не понял?
– Посадить ее обратно за решетку. Позвони Киллибрю и скажи ему… все, что нужно сказать.
Бакки Трамбл раздул щеки.
– Я не уверен, что Фред на это пойдет. Повторно арестовать человека – это… гм… не так просто.
– Очень просто. Происходит сплошь и рядом.
– Да что вы говорите!
– Как бы то ни было, в
Бакки Трамбл мысленно перескочил в будущее. Перескочил и увидел себя перед большим жюри. Услышал вопрос независимого обвинителя:
Между прочим, президенту Пичему, которому с первых дней политической карьеры не давало покоя созвучие его фамилии слову «импичмент», привиделось в этот момент нечто очень схожее.
– Это все, Бак. Точка, – сказал он, оставляя Бакки Трамбла в положении полной невозможности подтвердить перед большим жюри, что президент дал
– Сэр, я сделаю все, что необходимо сделать. Но я действительно сомневаюсь, что он на это пойдет, – снова предпринял попытку Бакки.
Президент откинулся на спинку кресла.
– Если меня изберут на второй срок, сколько вакансий в Верховном суде можно ожидать?
– Минимум две. Возможно, три.
– Затевать с ним разговор об этом немножко рановато. И с текущей ситуацией это никак не связано. Но ты ведь знаешь: Фред Киллибрю – просто охренительный генпрокурор. Из него получится просто охренительный член Верховного суда. Как ты думаешь?
– Э…
–
– Я могу… передать это ему. Наряду с…
– Не сомневаюсь, что ты справишься, Бакки. В твоем фирменном стиле.
– Понял вас, сэр.
