– И только что не спросили, спим ли мы с тобой. «Не могли бы вы точно сказать, насколько хорошо вы знаете мистера Нейлора?» Их было двое. Один плохой, другой хороший. Говорил все больше плохой. Монмани. Симпатичный такой, если тебя тянет к волкам. Желал узнать, цитирую, «что ты за человек».
– Ну, по-моему, вполне обычный вопрос, – сказал Ник.
– И еще он спросил, очень ли ты честолюбив.
– Честолюбив?
– Ага. Они спрашивали также, снова цитирую, «вполне ли ты оправился психологически» после того твоего заявления о смерти президента. Алло?
– Что ты им сказала?
– Естественно, я отказалась с ними разговаривать.
– Отказалась? Почему?
– Потому что я журналист. А журналисты не делятся сведениями с агентами ФБР.
– Сведениями? Какими еще сведениями? Они просто задавали рутинные вопросы.
– По-твоему, рутинные?
– А теперь решат, что ты меня выгораживаешь и защищаешь.
– Я не тебя защищаю. Я защищаю принцип. – Да почему было не сказать им правду? Тоже недурной принцип.
– Это кто же такой говорит? Человек, по словам которого, между курением и болезнями нет никакой связи? Подумать только! Алло?
– Я слушаю, – вздохнул Ник, разминая пальцами переносицу. – А что ты так разволновался? И голос у тебя…
– Какой?
– Виноват? В чем? В том, что я облепил себя никотиновыми пластырями? Да я от них чуть не сдох! – Как будто ты в чем-то виноват.
– Успокойся. Они пытаются изловить рыбку в мутной воде, только и всего. Ничего них на тебя нет.
Пауза.
– Или есть?
– Хизер, – сказал Ник, – о чем мы с тобой говорим?
– Ну, я просто не понимаю, почему люди из ФБР задают такие вопросы.
– Тебе недостает скептицизма, Хизер. Господи, да большинство известных мне журналистов такие скептики, что вообще никому не верят. Кроме Матери Терезы. И то некоторые полагают, что у нее своя корысть.
– Постой. Какое отношение имеет Мать Тереза к разговору о поругании нравственных принципов табачным лоббистом?
– Большое спасибо, – обиженно сказал Ник. – Ты сегодня очень мне помогаешь.
– Я только еще собираюсь помочь. Написав об этом.
– Сделав что?
– Мы заставим ФБР оправдываться. Пусть объяснят, с какой стати они донимают жертву похищения. Это преследование под маской политической корректности. Эскалация обливания грязью всего, что связано с табаком. Табачная индустрия как новая империя зла. Удивляюсь, почему ты сам до этого не додумался. Получится отличная статья.
– Ты хочешь написать обо мне?
– Я просто обязана.
– И рассказать всем, что я, именно я, состою под подозрением у ФБР. Так-так. Нет уж, спасибо. Лучше не надо. Алло? Хизер? Хизер, этот разговор не предназначен для печати. Хизер?
– Ну что ты шарахаешься от каждого куста? Вам эта статья только на пользу пойдет. Слушай, а напрямую к тебе они еще не обращались? Алло?
Ник позвонил Полли. Голос у нее был встревоженный.
– Ник! – воскликнула она. – Слава богу! Я пыталась связаться с тобой. Слушай, ты не по сотовому говоришь? Ну хорошо, а то ко мне вчера из ФБР приходили. Они…
…задавали ей те же вопросы, что и Хизер. Вот теперь Ник и вправду готов был шарахаться от каждого куста. Он понимал, что ФБР свое дело знает, но как они пронюхали расчет Хизер и Полли? Откуда им известны все обстоятельства его личной жизни?
– Ты не волнуйся, – сказала Полли. – Я им ничего не сказала.
– То есть?
– Я могу тебе чем-то помочь? Марти Берлин говорит, что тебе нужен Джеф Аронов. Он работает у «Арнольда и Портера». Берет дорого, но адвокат действительно хороший.
– Полли… Ник ощущал себя слишком усталым, чтобы каждые полчаса заявлять о своей невиновности. Но тут ему пришло в голову, что если ФБР прослушивает этот разговор – кто их знает, может, они и наземные линии умеют прослушивать? – ему стоит хотя бы изобразить гневный протест. Однако Полли, милая Полли только все испортила, раз за разом повторяя, что ей это все равно, что это совсем не важно, что она – его союзница на 110 процентов. Если что-то и способно приятно пощекотать воображение фэбээровских слухачей, так именно произносимая женщиной фраза: «Я твоя на 110 процентов».
Дженнет, слава богу, ФБР не допрашивало. Она звонила, чтобы «по-быстрому об меняться идеями» относительно мины, подложенной под них Финистером. Может, имеет смысл организовать утечку информации, чтобы опередить Финистера и обернуть все против него: «Как это ни прискорбно, но сенатор Финистер, желая, видимо, отвлечь всеобщее внимание от своего очередного развода, вылезает с этой истеричной нелепицей. Не оскорбляет ли он мыслительные способности американцев, относясь к нищ как к неграмотным олухам?» Неплохо, подумал Ник. Дженнет умница. Он так ей и сказал. «У меня был хороший наставник», – промурлыкала она.
– Кстати, – с вкрадчивым безразличием сказал он (в нынешней ситуации БР лучше не знать, что один из его подчиненных попал под подозрение), – ФБР, похоже, принялось копать под меня, задавая разным людям дурацкие вопросы.
– Вот гниды! – сказала она.
– Согласен. Но сделай мне одолжение. Если они заявятся к тебе, расскажи им все
– Все? – Дженнет рассмеялась.
– Ну, что касается фактов. Я ничего не хочу от них утаивать.
– Прилетай поскорее, – страстно прошептала Дженнет. – Ты мне нужен. Ник застегивал молнию на сумке, когда позвонил Джек Бейн и посетовал, что прошел уже целый час, а Ник так и не ответил на его звонок. В городе, где все делается на века, сорок пять минут – это целая вечность.
– Джефф считает, что наше совещание прошло очень удачно, – поведал Джек тоном, каким обычно объявляют победителя лотереи. – Он хочет, чтобы ты сегодня вече-ром пообедал у него дома. Обычно Джефф не приглашает к себе новых клиентов. Он очень замкнутый человек. Так что это знак того, как высоко он тебя ценит. Будешь только ты, Фиона и Мейс. Ну, еще Джерри Горник и Волтан Зейг, продюсеры. Джефф собирается поразить вас особенным блюдом. Я так и не понял, как оно называется, не силен в японском – есть куда расти, верно? – но это точно суши, только прозрачное. Рыба на него идет аж из Марианского желоба. Сколько-то там тысяч футов глубины, так что твари в ней водятся странные. Кальмары юрского периода. И эти, знаешь, ну, чудища такие глазами на антеннах. Если честно, я до них не большой любитель. Мне по вкусу рыба которая не просвечивает, но то, что подает Джефф, страшная редкость, такое даже в лучших ресторанах не получишь. У Джеффа есть связи в «Сумитаси Интернэшнл», только учти, я тебе этого не говорил. Обычно Джефф кормит этой штукой людей вроде Овица или Эйзнера, так что сам понижаешь, как он к тебе относится. Ник объяснил, что, сколь он ни польщен, но его сию минуту вызвали в Вашингтон по неотложному делу. Наступила долгая пауза. Наконец Джек произнес голосом смертельно обиженного человека:
– Ник, не знаю, как это правильнее сказать, но что же может быть важнее?
Коридорный уже стучал в дверь. Господи, через пятьдесят пять минут самолет.
– Поверь мне, Джек, дело очень серьезное. Я перезвоню тебе с нашего берега.
