было бы включить кондиционер, потому что жара снаружи стояла парная.
– Ты отлично справляешься, – успокоил ее Ник. – Зря только куришь так много, губишь здоровье.
Полли молча взглянула на него. С заднего сиденья доносилось посапывание Бобби Джея. Бобби заснул. Ник с Полли слышали, как из его портативного магнитофончика изливаются библейские тексты.
– Как он может спать? – раздраженно поинтересовалась Полли.
– Он же служил во Вьетнаме, – глотнув кофе, ответил Ник.
– Да, но нас ожидает встреча с наемным убийцей.
– А вьетконговцы кем, по-твоему, были? – Ник взглянул на часы. – Что-то они нынче долго.
– Генеральная репетиция, – сказала Полли. – Может, режиссер решил, что они паршиво играют, и заставил их пройти все с начала. Она закурила новую сигарету. Ник со стоном опустил стекло пониже. Полли сказала:
– Почему бы нам не скрутить его сегодня, и дело с концом?
– Полли, – сказал Ник, коснувшись ее руки, – расслабься.
– Расслабься, – она пожала плечами, – мы две недели таскаемся за этим… субъектом по всему Нью- Йорку, а ты говоришь «расслабься».
– Хочешь, я тебе шею помассирую?
– Да, – сказала Полли. – Вот здесь. О-ох.
– Что там? – спросил с заднего сиденья Бобби Джей.
– Да ничего, – сказал Ник. – Они сегодня припозднились.
– Слава богу, завтра премьера, – сказал Бобби Джей. – Еще одной такой ночи мне не выдержать. Господь явно невзлюбил этот город.
– И кто только пойдет смотреть «Фрегат Его Величества „Пинафор“, перенесенный в двадцать седьмой век, на борт космического корабля „Энтерпрайз“? – сказала Полли.
– Понятия не имею, – отозвался Ник, – но роль у него вполне подходящая. Дик Мертвый Глаз.
– Думаешь, он хороший актер?
– Как он может быть хорошим актером, если зарабатывает на жизнь убийствами? – фыркнул Бобби Джей.
На следующую ночь «седан» сменился прокатным же грузовым фургончиком. Полли сидела за рулем, нервно постукивая ножкой и жуя резинку, поскольку Ник запретил ей курить до конца операции. Она нарядилась нью-йоркской уличной шлюшкой – золотистые шортики, высокие каблуки, тесная, основательно открывающая грудь безрукавочка и такое количество косметики, что ее и родная мать не узнала бы, а если б узнала, то облилась бы слезами. «По правде сказать, – думал Ник, – она выглядит, пожалуй… хорошо выглядит». Сам он потел под натянутым на голову капроновым чулком. Бобби Джей тоже нервничал, но, имея за плечами немало ночей, проведенных в засадах в куда более жарком климате, казался спокойнее Ника. Бобби решал кроссворд, подсвечивая себе крошечным фонариком.
– Выходят, – сказала Полли.
Двери театра распахнулись, поклонники оперного искусства высыпали на замусоренный тротуар.
– Скорее, испытывает облегчение, – ответил Ник. Бобби Джей взглянул на часы и вернулся к кроссворду.
– Слово из четырех букв, загрязнитель атмосферы, начинается на «Э».
– ЭВТД, – сказал Ник. – «Экологически вредный табачный дым».
– Подходит.
Около того времени, к которому, по их прикидкам, Питер Лорри должен был снять грим и переодеться, Полли вылезла из грузовичка и одернула шортики, задравшиеся от сидения в машине так высоко, что половина ее южных полушарий торчала наружу. Очень симпатичных полушарий, отметил про себя Ник. Бобби Джей зарядил ружье, позаимствованное им из музейной коллекции Общества.
– Однако и пули у него, – сказал Ник.
– Англичане пользуются такими, когда разгоняют ирландских католиков, – ухмыльнулся Бобби. – По правилам, стрелять положено только в ноги. Но майор из СВВП, который как-то раз завтракал со мной и Стоктоном, сказал: «Иногда мы промахиваемся». Ник поморщился, представив, как резиновый снаряд размером с вибратор на скорости пятьсот футов в секунду врезается ему в брюхо. Питер Лорри вышел из боковой двери театра и направился в их сторону.
– Один, хорошо, – за последние две недели они убедились в том, что других актеров к Лорри не больно-то тянет. И прекрасно. Не придется тащиться за ним следом.
Когда Питер Лорри миновал фургончик, Ник приоткрыл задние двери – ровно настолько, чтобы Бобби Джей смог прицелиться. Как оно и было задумано, Полли остановила Лорри на тротуаре.
– Спичек не найдется? – спросила она. Лорри оглядел ее с головы до ног. Улыбнулся.
– Ты разве не знаешь, что курить вредно?
– Стреляй, – прошипел Ник. Бобби Джей прицелился.
– Поразвлечься не хочешь? – спросила Полли.
– Я не привык платить за развлечения.
– Знаешь, – сказала Полли, – ты выглядишь таким жеребцом, что я готова обслужить тебя задаром.
– И со шлюхами я не сплю, – сказал Лорри.
– Жаль, – отходя, вздохнула Полли, – ты даже не знаешь, что теряешь. Бобби выстрелил. Ружье грохнуло, десять унций резины ударили Питера Лорри в солнечное сплетение, выбив из его легких весь воздух до последнего кубического сантиметра. Он грохнулся на спину. Ник и Бобби выскочили из кузова и втащили бесчувственное тело вовнутрь – Бобби тянул, продев крюк под брючный ремень Лорри. Полли запрыгнула на водительское сиденье, сорвала парик, запустила двигатель.
– Парень вырубился, – сказал Бобби Джей, ощупывая тело. Ник двинул лежащего ногой по ребрам.
– Вот теперь он точно вырубился.
– Мы вроде не собирались его убивать, – сказал Бобби Джей.
– Не бойся, не помрет.
Клейкой лентой, которая в ходу у полиции, они стянули запястья Питера Лорри за спиной и надели ему на голову черный мешок.
Они уже проскочили под рекой и углубились в Нью-Джерси, когда из кузова донесся стон и Лорри пошевелился, ощущая, как от всей души надеялся Ник, изрядную боль. Подождали еще минут пять – он поднял голову, пытаясь понять, что с ним происходит. Пора было приступать ко второй фазе операции. Убедившись, что сознание полностью вернулось к похищенному, Ник надавил кнопку магнитофона, и из динамика поплыли их измененные голоса. Ник с Бобби провели несколько репетиций, пока не убедились, что в кузове, у самых дверей, где они свалили тело, их будет хорошо слышно.
Первый голос. Потише ты, нам только штрафа за превышение скорости не хватает.
Второй голос. Да уж, было бы весело. Первый голос. Он все еще в отключке?
Второй голос. Похоже на то. Первый голос. Будет дергаться, влепи ему пулю. Второй голос. Ты че, это ж прокатная машина. Я не хочу всю ночь кровищу отмывать.
Первый голос. Слышь, это там не «Международный дом блинов»? Я бы Не отказался от блинчиков с беконом.
Второй голос Сбеконом? Ты знаешь, во что он превращает артерии? Первый голос. Фрэнк, все одно когда-нибудь помирать. Второй голос. Ну, меня так лучше пусть бабы затрахают. Вот будем проезжать «Международный дом блядей», ты мне свистни. Первый голос. А я вот себе лыжный тренажер завел. Двадцать минут, и ты весь мокрый как мышь. Знаешь, у кого еще такой есть? У Джоя Два Пуза.
Второй голос. Не заливай. Первый голос. Да не, точно. Он записался в одно из этих заведений, где с человека дерут по десять кусков в день, а кормят одними сорняками. Фунтов двадцать пять сбросил. И кстати, он теперь не любит, когда его называют Джоем Два Пуза.
Второй голос. Психопат гребаный. Я бы тебе мог о нем много чего порассказать.
Первый голос. Так что я его больше Двумя Пузами не зову. Второй голос. Сэр Джой.
Смех. Первый голос. Сколько еще?
Второй голос. Миль десять. Первый голос. И какого хера мы его тащим в Нью-Джерси на какой-то занюханный причал? Сунули бы, бля, в мешок с камнями да закинули в первое попавшееся болото. Никто бы
