главном!
– Вы, должно быть, сейчас очень взволнованы.
– Не то слово, Том, не то слово. Я сейчас просто вне себя от волнения. Это был очень… странный год. Но, тем не менее, мы здесь. Все три миллиона. Это велико… – Банион закашлялся, – просто великолепно.
– И каков же следующий пункт в планах Человека двадцать первого века?
– Выживание.
– Простите?
– Борьба за жизнь.
– В каком смысле?
– Борьба со смертью. Это значится первым пунктом в моих планах на данный момент.
– Вы хотите сказать, что вашей жизни угрожает опасность?
– Не хочу показаться вам параноиком, но когда ты суешь нос куда не следует, никогда не знаешь, что из этого получится.
– Точно, он нализался, – сказал режиссер в ухо Тома Брокау.
– Скажем так, – продолжал Банион, – в случае, если меня переедет машина, или я заболею какой- нибудь страшной неизлечимой болезнью, или поскользнусь и сломаю себе шею в ванной, или у меня произойдет запукорка… закупорка кровеносного сосуда, ваша журналистская братия наверняка захочет рассле… расследовать обстоятельства моей смерти.
– Почему вы решили, что правительство хочет от вас избавиться?
– Знаете, Том, я, равно как и еще восемьдесят процентов американцев, пришел к выводу, что наше правительство знает об НЛО больше, чем мы можем себе представить. Я убежден, что они великолепно осведомлены о летающих тарелках. Но возвращаясь к вопросу моей безопассости… безопасности, я уже предпринял кое-какие меры предосторожности. Спрятал в надежном месте кое-какие документы; если со мной что-нибудь случится – даже такая банальная вещь, как простуда, они будут тотчас же обнародованы. За моей спиной – три миллиона моих последователей. Они сильно огорчатся, если с их лидером случится что-нибудь нехорошее. Бог знает, на что они будут в таком случае способны.
– Вы хотите сказать, что они могут стать агрессивными?
– Ну, в общем и целом они достаточно разумные люди…
В этот момент оператор перевел камеру на одного из митингующих – на его плакате было написано:
«ДЖОНА ФИЦДЖЕРАЛЬДА КЕННЕДИ УБИЛИ ИНОПЛАНЕТЯНЕ».
– …и вам остается только гадать, будет ли следующее выступление таким же мирным…
– Джон Оливер Банион, спасибо за то, что вы были с нами.
– До встречи.
– Я боялся, вы свалитесь со стула, – сказал Скраббс, когда они, наконец, вернулись в «тарелку» Баниона. – Но думаю, у нас теперь есть страховка.
Банион осушил свой стакан с виски и легонько рыгнул.
– У меня – да. А у тебя нет ни черта. Так что не возникай. Думаешь, они пошли бы за тобой? Ха.
– Сейчас не время ссориться. Мы должны действовать сообща.
– Да-а? С какой это стати?
– Потому что мы нужны друг другу.
– У меня было все прекрасно, пока не появился ты. У меня была жена, карьера, синдицированная колонка, суперпопулярное ток-шоу. Ко мне на обед приходил сам президент США. Я вел теледебаты. У меня были миллионы добропорядочных читателей и зрителей по всей стране. А теперь? Посмотри на меня. Я – Моисей, предводитель племени свихнувшихся полудурков…
– Ну и что? Сколько из этих ваших так называемых добропорядочных читателей и зрителей пошли бы за вами в Вашингтон?
– Какое это имеет отношение к тому, что я сейчас сказал?
– Я уверен, что они почитали вас за ваши манеры, интеллект и остроумие. Но разве могли бы вы изменить их жизнь? Благодаря мне вы стали человеком-символом! Неужели вы снова хотите вести нудные разговоры о реформе системы социального страхования и расширении НАТО на восток?
– Дело не в этом. У меня была полнокровная жизнь…
– А у меня – нет.
– А мне что за печаль?
– Позвольте мне кое-что вам сказать. До вас мы в основном похищали домохозяек. Скукотища, да и только. А вот с вами все пошло по-другому; появился кураж.
– Весьма польщен. Отрадно, что мое похищение скрасило ваши, так сказать, трудовые будни.
– Если бы вы не раздули всю эту шумиху, в вашей жизни не произошло бы особых перемен. Мы, знаете ли, похищали сотни людей, и никто из них не трубил об этом на всю страну. Одна дама из Кентукки – так мы трижды ее похищали, прежде чем она заикнулась об этом, и то своему исповеднику. А вы… вы устроили черт знает что.
– Ну да, конечно. Какая несдержанность с моей стороны – упомянуть о том, что меня сцапали инопланетяне и, как бы между прочим, надругались надо мной. Что, кстати, тоже не в вашу пользу. Гнусные извращенцы!
– Эй, не надо на меня так смотреть. Зондирование – не моя идея.
– Но я-то точно об этом не просил!
– Между прочим, первыми о зондировании начали говорить сами жертвы.
– Господи, как же вы все отвратительны… – простонал Банион. – Как мне теперь вернуться обратно, в свой круг?
– Сейчас не время раскисать. Соберитесь.
– Ох, да заткнись же ты наконец! – Банион встал, подошел к окну и окинул взглядом стайку папарацци. – Роз… Она тоже из ваших?
– Не знаю. Возможно, она и работает в одном из наших отделов, в том, где занимаются порчей коров и прочей живности. Я как-то видел ее по телевизору. Ничего себе дамочка. Вы о ней что-нибудь слышали?
– Она мне звонила. Чтобы извиниться. Как и ты. Должен признать, для таких отъявленных мошенников, которых пригрела ваша организация, вы все чрезвычайно вежливы. Это что, входит в программу подготовки кадров?
В дверь постучали. На пороге, лучезарно улыбаясь, выросли доктор Фалопьян и полковник Мерфлетит. Они недоуменно уставились на Скраббса. Тот по-прежнему был в серебристом костюме, правда, уже без маски.
Банион переглянулся со Скраббсом. Вот самый подходящий момент выдать его, отдать на растерзание толпе. Одно только слово – и на него набросится эскадрон полковника Мерфлетита, вооруженный дубинками.
– Это мистер Дик, – сказал Банион, – он будет нам помогать.
Оба представителя мозгового центра синхронно нахмурили брови. Не успели избавиться от одного помощника, как, откуда ни возьмись, появился другой. По крайней мере, этот был похож на человека, с которым можно вести дела, не то что та вертихвостка.
Они доложили о первых результатах опросов телезрителей. Поддерживают! В подавляющем большинстве! Более восьмидесяти процентов телезрителей одобряют марш протеста! Особенно меры, направленные на снижение налоговых ставок для жертв инопланетян.
Фалопьян и Мерфлетит удалились на интервью.
– Мистер Дик? – спросил Скраббс.
– Как раз для тебя.
