Ллеланд отправил свою яхту «Сострадание» в Мексику для починки палуб. (В Мексике это обходится намного дешевле, чем в американском доке.) Статья не осталась незамеченной, и Джордж Буш не раз цитировал ее в своих речах.
Ллеланд обиделся.
– Я позвонил не для того, чтобы выслушивать подобное от сотрудников супруги президента. Господин президент требует, чтобы эта проблема была решена, – очень тихо сказал он. – И еще он требует, чтобы решили ее вы.
И Ллеланд положил трубку.
Я ни на секунду не поверил ему. Он всегда говорит, что президент «требует решения проблемы», когда этого требует исключительно сам Бэмфорд Ллеланд. Однако управляющий делами президента второй по значимости человек в правительстве, и не имело смысла не принимать его всерьез.
Что же делать? Мне не хотелось перекладывать неприятный груз на первую леди. Она может поверить Ллеланду и решит, что муж пытается выгнать из дома ее друзей, а это еще более повредит и без того не гладким отношениям президента с женой. И я решил обсудить это с Фили, хотя бы и пришлось приоткрыть ему тайну семейных отношений первой пары Америки.
– Все обстоит хуже, чем вы думаете, – сказал я, взяв с него клятву хранить тайну. – Я точно знаю, что они спят в разных спальнях.
– Они не трахаются?
– Пожалуйста, без этих ваших выражений.
– Господи. А были времена, когда они оторваться друг от друга не могли. Помните бассейн?
– Помню.
– Я всегда думал… Держу пари, в постели она потрясающая.
– Вы говорите о первой леди! – воскликнул я. – Буду вам очень благодарен, если вы избавите меня от ваших отвратительных предположений.
Фили потребовалось некоторое время, чтобы успокоить меня, а потом я спросил, что мне делать. У Фили отлично получается находить выход из сложных положений. К тому же в данном случае его дар должен был усилиться, благодаря ненависти к Ллеланду, которая росла час от часу.
Он задумчиво погрузил указательный палец в чашку с кофе. Эту привычку Фили сохранил с предвыборной кампании, когда нам постоянно доставался холодный кофе.
– Я могу решить вашу проблему.
Улыбаясь, он продолжал мешать пальцем кофе, а у меня лопалось терпение.
– Это вам не роман, так что не надо нагнетать напряжение, – сказал я.
– Ладно. Мы перекинем Виллануэву на Ллеланда, будто тот из его компании.
Мне это не понравилось.
– Вы как будто собирались помочь мне.
– Ну да. Послушайте, это отличная идея.
– По-моему, нелепая.
– Ну и что? Мы сделаем так, что он вынужден будет оправдываться, и тогда ему никто не поверит.
– Вы начитались Алена Друри. Или Гордона Лидди. В любом случае, не стоит продолжать разговор.
Однако его так захватила идея, что не было смысла даже делать попытки перевести его внимание на что-то еще. Он был похож на охотничью собаку, почуявшую зайца.
– Они все были на его чертовой яхте в День труда, разве нет? Когда она шла в Монеган.
– Не помню.
– И он был, и грек этот, Онахатсис.
– Онанопулос.
– Ну да. Помните, Ллеланд из себя вышел, когда увидел их фамилии в списке первой леди?
– Нет, не помню. Давайте переменим тему.
У Фили заговорщицки блестели глаза.
– Где они поднялись на борт? Ну, как город называется рядом с летним домом Ллеланда?
– Провинстаун?
– Провинстаун! Правильно. Ну и паноптикум. Никогда не видел столько антикварных магазинов в одном городе, даже в приморском, клянусь богом.
– Я, правда, не знаю, Майк…
– Отлично. Просто отлично.
Пару минут он был погружен в свои мысли. И, словно разговаривая с самим собой, вдруг произнес:
– Представляете, как Ллеланд будет оправдываться? «Я никогда не был гомосексуалистом…» – Он рассмеялся и стукнул ладонью по столу.
– Майкл, – проговорил я твердо, – на вас нашло. Не надо было мне рассказывать вам об этой чепухе. Забудьте. Как будто у вас других забот нет.
Но он не слушал меня.
– Наверняка никогда не знаешь, если подумать. Когда он учился, то жил в интернате?
– Я тоже жил в интернате. Черт побери, неужели вы думаете, будто все, кто жил в интернате, голубые? – Он довел меня до того, что я стал чертыхаться.
– Нет, – задумчиво ответил он. – Не все.
Я попросил, чтобы нам принесли счет.
– Разговор закончен. Более того, разговора не было, во всяком случае для меня.
– Правильно. Будем держать это в секрете. Я бы на вашем месте не сказал даже Джоан.
– У меня не было намерения рассказывать об этом Джоан, – возмутился я. – Зачем рассказывать Джоан о разговоре, которого не было?
– Правильно, – подмигнул мне Фили, после чего бодро удалился.
Книга четвертая
Смятение
16
Павлин и Петуния
Только что вернулся из Нью-Йорка. Странный совет. Фили сошел с ума.
Четвертого октября, в пятницу, оператор Белого дома позвонил мне в половине шестого утра и сообщил, что президент ждет меня в шесть пятнадцать в Овальном кабинете. Давно уже я не получал подобных приглашений. Очевидно, произошло что-то важное. Неужели под угрозой национальная безопасность? Я с удовольствием работал с первой леди, однако, должен признаться, что мне было скучновато без Западного крыла с его постоянными проблемами, заботами, кризисами, возбуждением и напряжением.
Президент был в пижаме, но, как ни странно, сидел за письменным столом, курил и пил кофе. Он был похож на главнокомандующего накануне решительного сражения. Мне стало ясно, что речь пойдет о национальной безопасности. Наверное, беспорядки на Бермудах.
– Как Джейн и ребята? – спросил он с улыбкой, которую я бы улыбкой не назвал, скорее, так
