В плену у времени

— С радостью, сэр.

— Мисс Дайер, мистер Скокк, — сказал Монферон. — Правда ли, что антигравитационная машина будет функционировать, только если установлен правильный уровень?

— Да! — воскликнули оба в один голос.

— У нее внутри есть выравнивающее устройство, — сказала Кэйт. — Она не начнет работать, пока уровень не будет установлен правильно.

— Как я и думал, — засмеялся Монферон.

Оба ученых джентльмена долго ворочали машину, пока не установили ее надлежащим образом.

Внезапно раздался сильный шум, похожий на шум включившегося холодильника.

— О господи! — охнула Кэйт. — Просто не верится! Вы это сделали! Вы на самом деле это сделали!

— Браво, Монферон! Браво! — крикнул Питер.

Мистер Скокк хлопнул себя по лбу.

— И все из-за оборванного проводка!

Было решено, что они отбудут на рассвете следующего дня. Монферон вернулся на Голден-Сквер. Когда его жена услышала, что он намерен снова покинуть ее, отправившись в экспедицию с научными целями, детали которой не может обсуждать, она была так рассержена, что даже не сказала ему «прощай». Он крикнул — сквозь запертую дверь будуара, — что он ученый, и сейчас возникла возможность, которая никогда больше не повторится. Маркиза заявила, что она предпочла бы иметь мужа, у которого несколько любовниц, чем такого, который преклоняется перед алтарем науки, — поскольку она никогда не сможет отвлечь его от такой неотразимой соперницы. Луи-Филипп, уже совсем выздоровевший, пытался понять подобную тягу отца к знаниям. И тем не менее его расстроило то, что отец снова покидает семью, только вернувшись оттуда, откуда он мог и вовсе не вернуться. Он поцеловал отца на прощание, но выражение боли в его лице не ускользнуло от внимания маркиза де Монферона.

Лакеи снесли антигравитационную машину по лестнице и поставили ее в той части сада, которую мистер Скокк, частый посетитель этих садов в двадцать первом веке, посчитал самой спокойной.

Кэйт, Ханна и маркиз де Монферон отошли в сторону и издалека следили за отцом и сыном, поскольку понимали, что это их последний разговор. Только что, опираясь на руку сэра Джозефа, ушла королева Щарлота, которая, как и пообещала, не оглядывалась назад после того, как пожелала всем доброго пути.

— Мой дорогой мистер Скокк, — сказала, прощаясь, королева, — я могу только представлять себе, каково вашему сердцу в этот трудный день, и все же как мать не могу не сказать: вам удивительно повезло, поскольку вы знаете, что ваш сын стал человеком, которым вы можете гордиться. Надеюсь, вам послужит некоторым утешением то, что Питер нашел счастье в приемной семье. Я внимательно следила за вашим сыном с момента его прибытия в наш век и обещаю, что так будет и впредь. Храни Господь вас, мистер Скокк, и вашу семью. Может быть, вы скоро воссоединитесь с вашим сыном-мальчиком и будете нежно лелеять его и заботиться о нем.

Кэйт и Ханна тоже попрощались с королевой, а теперь стояли, обняв друг друга, и смотрели на двух мужчин вдалеке. Слишком трудно было все это перенести, и обе они вели героическую борьбу со слезами. Кэйт готовила речь для прощания с Питером, но смогла лишь подбежать к нему и крепко обнять.

Питер поцеловал ее в макушку.

— Ты необыкновенный человек. Я думал так, когда был мальчиком, и понимаю это и сейчас.

— Значит, ты тогда так думал!

— Да. Оказавшись здесь в одиночестве, сначала я часто плакал перед сном, потому что хотел, чтобы ты была рядом. — Питер засунул руку в карман и вытащил оттуда тоненький пакет. — Это книга Гидеона. Отдай ее мальчику Питеру. Он прочитает о той жизни, которой могла бы быть его жизнью…

— А если мы его не отыщем?

— В таком случае, надеюсь, ты найдешь в этом нечто интересное… мне нравились рассказы Гидеона. Он усаживал меня под дубом в Хоторн-Коттедже, и, слушая эти рассказы, я переносился в места, которых никогда не видел, да и не хотел бы увидеть. А по прошествии времени, как ты поймешь, и я стал частью этих рассказов.

Кэйт взяла драгоценный пакет.

— Ты спрашивала, хотел бы я дать Питеру какой-то совет — я написал об этом в письме, которое вложено между страниц книги. Храни тебя Господь, Кэйт. Желаю тебе счастья.

У Кэйт сжало горло, и она не смогла сказать ни слова. Только кивнула. Она смотрела Питеру вслед, но он вдруг повернулся и сказал:

— Знаешь, внутри — я все тот же. Но ты это поймешь. Возможно, в другой жизни я найду тебя.

Кэйт вместе с книгой сжимала в руке миниатюрную рамку с изображением черного силуэта Питера в профиль на белом фоне, этот силуэт вырезала сама королева Шарлота.

Тем временем маркиз де Монферон молчаливо, заложив руки за спину, наблюдал за бледным небом, по которому протянулись розовые полоски. Внутренне он весь горел от возбуждения, поскольку понимал, что это будет самое волнующее путешествие в его жизни.

Питер и его отец стояли и смотрели на антигравитационную машину — предмет, который так не соответствовал этому прекрасному саду.

— И тебя не пугает то, что случится с тобой, если мы найдем тебя — мальчика? — спросил мистер Скокк.

— Немножко. Я спросил Монферона, каково его мнение, раз уж теперь его судьба связана с моей. Он считает, что во Вселенной ничего не пропадает. Живое наверняка не может стать неживым. Маркиз сказал, что он не такой профессионал, который может понять, как природа придумает поступать с последствиями путешествия во времени, но уверен, что она что-то изобретет…

— Надеюсь, он прав…

— Когда силы разума оказывается недостаточно, слепая вера — вот наша единственная надежда. Если я перестану существовать, то по крайней мере не буду знать об этом!

Питер засмеялся. Но отцу его было не до смеха. Питер обнял отца.

— Как хорошо мы провели это время вместе, правда? Я грущу, но также и радуюсь. Странно, отправившись в путешествие в прошлое, ты увидел будущее. Ты приехал искать ребенка, а нашел взрослого, состоявшегося мужчину.

— Посмотри на меня, — сказал мистер Скокк, вытирая глаза, — перед тобой расстроенный, нервный неудачник. Рядом со мной, как скала, стоит мой сын, такой сильный и такой сдержанный, такой мудрый, каким я никогда уже не буду. Я скажу твоей маме, что она должна гордиться тобой. Как я хотел бы…

— Пап, этого не случилось, — перебил Питер. — Я с самого начала понял, что этому не бывать… и все же я счастлив, что мы встретились и что ты гордишься мной. Я, мальчик из будущего, но теперь я хорошо понимаю: именно этот век сделал меня таким, и я никогда его не покину. Я больше не буду оглядываться назад — прошлое останется в прошлом.

Двое мужчин, блондин и брюнет, молча стояли рядом, одновременно и близко и далеко друг от друга, и думали о руке судьбы так, как никогда не думали об этом за всю свою жизнь.

— Я благодарен судьбе за то, — произнес наконец мистер Скокк, — что слова «Я ненавижу тебя» больше не будут последними словами, которые сказал мне мой сын. Так долго эти три слова мучили меня…

— Думаю, теперь ты понимаешь, что твой сын любит тебя и любил всегда, — улыбнулся Питер.

Все было сказано.

Без каких бы то ни было свидетелей, кроме черных дроздов и зябликов, которые чирикали и щебетали на ветках деревьев, в ярком утреннем свете антигравитационная машина расплавилась и исчезла в другом веке. Питер и Ханна присоединились к сэру Джозефу и королеве Шарлоте в ее коттедже… Кенгуру скакали среди деревьев… Королева говорила о ковре из колокольчиков, которыми, как она теперь знала, в будущем