Марианна Баконина
Школа двойников
Из уст же Его исходит острый меч, чтоб им поражать народы.
Он пасет их жезлом железным;
Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя.
От автора
Все или почти все события, описанные в этой повести, вымышлены. Иногда упоминаются реальные политики или должностные лица, но слова, мысли и поступки, им приписанные, – также в большинстве случаев вымысел чистой воды. За случайные совпадения автор ответственности не несет.
Автор приносит благодарность своим коллегам-журналистам, работающим в «Огоньке», «Комсомольской правде», «Общей газете» и «Известиях», а также неутомимым труженикам радио и телевидения. Именно их неустанный труд по освещению предвыборных кампаний последних лет, а также не менее неустанный труд по разоблачению многих таких кампаний послужил написанию этого романа.
«Ровно неделю назад здесь бушевал пожар – самый крупный пожар в Петербурге за последние десять лет. „Новости“ на пепелище, как правило, не возвращаются, но мы вернулись…»
Лизавета, выбравшая для съемок на пожарище белоснежный костюм, оглянулась и слабенько улыбнулась оператору. Тот показал большой палец: мол, все тип-топ. Он восхищенно ойкнул, еще когда она вылезла из «рафика», – обугленные стены и белое полотно. Операторы любят контрасты. Лизавета улыбнулась поувереннее и продолжала:
«…Вернулись, чтобы из-под пепла извлечь важные факты и улики, чтобы восстановить события, которые, казалось, навеки уничтожены огнем».
Пауза. Оператор, поймав в кадре исчезающую улыбку ведущей, плавно наехал на пострадавший дом: закопченные стены, черные провалы окон и дверей, рухнувшие перекрытия. Теперь Лизавета говорила за кадром:
«Следствие, скорее всего, установит, что причиной пожара была неисправная электропроводка или бомжи, устроившие костер на чердаке, однако „Петербургские новости“ берутся доказать, что это не так. Пожар сопровождался взрывами».
Лизавета нажала на кнопку «стоп». Она отсматривала уже готовый, смонтированный материал. Материал, который пойдет в эфир сегодня. А продолжение – завтра. Это будет длинная история. Она снова запустила плейер.
На экране появилось милое мягкое и мятое личико пожилой домохозяйки. Возможно, он была инженером, плановиком или бухгалтером, но выглядела как домохозяйка. Женщина поправила косынку и робко кивнула:
«Да, грохот стоял страшный, у меня – я тут напротив живу – даже одно окно вылетело».
Ее слова подхватил молодой военный пенсионер. Он был без формы. Принадлежность к касте шудр – людей служилых – выдавали не только командный громкий голос, но и решительный блеск в глазах.
«Слава Богу, двадцать пять лет в войсках, уж грохот лопнувшего стекла от взрыва гранаты могу отличить».
Пошла мрачная панорама по черным пустотам сгоревшего дома. Снова голос Лизаветы за кадром:
«В день пожара сообщалось, что в доме погибло восемь человек. По данным пресс-службы ГУВД, все они – лица без определенного места жительства и занятий. Правда, эти странные бомжи почему-то носили костюмы от Армани, золотые часы „Ролекс“ и шелковое белье».
На экране появилось злое, дергающееся лицо главного милицейского козла отпущения. Он всегда говорил резким высоким голосом, а тут – просто визжал:
«Откуда вы узнали про трупы? Какие костюмы?!»
«Я прошу лишь ответить на прямо поставленный вопрос: неужели вас не насторожили дорогая одежда и служебные удостоверения так называемых бомжей?»
«Откуда вы узнали об этом?»
Снова пепелище. И снова необычно медленный Лизаветин голос за кадром:
«Мы беремся доказать, что это был не пожар, а поджог, что так называемые бомжи, обнаруженные мертвыми в этом доме, служили в различных банках, страховых компаниях, силовых и охранных структурах и что этот пожар был финалом политического заговора. Смотрите спецрепортаж Елизаветы Зориной сегодня в двадцать тридцать».
ПРИГОТОВИТЕЛЬНЫЙ КЛАСС
Начальник парламентского пресс-центра, крайне довольный собой, приплясывал на месте. Еще бы! Он умудрился ловко обвести вокруг пальца не только родных мастеров пера из «Известий» или «АиФа», но и многих зарубежных журналистов. И, таким образом, свел к оптимальному минимуму грядущую головную боль.
В новой демократической России большие начальники – а председатель Центральной избирательной комиссии был, конечно же, полномасштабным начальником – не понимают, насколько тяжело управлять отпущенными на волю людьми. Они попросту хмелеют и дуреют от дарованной свободы, особенно от свободы слова. Вытворяют черт-те что, а виноватым в результате выходит начальник пресс-центра.
Поэтому маленький и тертый чиновник заранее позаботился о том, чтобы свести риск к минимуму. Он попросту не стал рассылать заинтересованным представителям прессы сообщение о том, как и где можно получить аккредитацию для работы в парламентском информационном центре в день выборов. Заодно он рассчитывал на русское «авось». И расчет оказался верным. Писаки, хорошо усвоившие западные принципы газетно-журнальной работы, когда ради красного словца не жалеют ни мать, ни отца, ни, что гораздо печальнее, вышестоящее начальство, плевать хотели на европейскую предусмотрительность и пунктуальность и, когда речь шла о такой скучной рутине, как предварительный заказ пропусков, бросали
