Через час Композитор мог спросить и ответить на безукоризненном венгерском на самые распространенные вопросы.
Глава 19
Под полукруглым куполом длинного металлического ангара дрожал и переливался голос Милоша Ремера. Оратор находился в торце здания на возвышении из деревянных поддонов, застеленных фанерой. Все пространство перед ним заполняли рабочие авторемонтного завода, на котором проходил митинг. По тонкой крыше равномерно барабанил заунывный дождь. Из-за погоды митинг и был перенесен с открытой площадки в самый большой ангар.
Марк Ривун жался к стене ближе к выходу. Это было уже третье выступление Ремера, на котором он присутствовал. Здесь, под круглыми скатами, голос Ремера резонировал, усиливался и приобретал особую красоту. Тихий шелест мелкого дождя ограждал от посторонних звуков и словно консервировал голос оратора.
Марк смотрел на рабочих. На небритых грубых лицах отражались умиление, восторг и безотчетная любовь. Впервые после встречи с оперной певицей Серебровской Композитор столкнулся с голосом, умеющим не только убеждать, но и внушать слушателям неосознанную и необъяснимую любовь. Все, кто слушал Ремера, независимо от своего желания симпатизировали оратору.
Милош стал декламировать стихи. Это был его коронный прием. Смысл их был совершенно не важен. Во время чтения голос Ремера приобретал особую мелодичность. Слушатели погружались в сладкую негу, испытывали чувство близкое к наслаждению. В этом состоянии они могли пойти за любимым политиком куда угодно. Как влюбленные, потерявшие рассудок, они могли лечь под танки или кинуться на штыки, лишь бы их кумир не пострадал.
Каждый раз после прослушивания Ремера Композитор уединялся и старательно копировал его голос и интонацию. Казалось, всё получается, он даже специально ввел в заблуждение посетителей одного из городских кафе, но обман быстро раскрылся. Марку не доставало той особой вибрации и блеска, которые вселяли флюиды любви. Его вновь одолела тоска. Он мог голосом почти всё! Убеждать, обманывать, унижать, входить в доверие, даже убивать. Но не мог заставить полюбить себя.
А Милош Ремер мог. И та певичка, которую он так быстро и глупо растерзал в 'Метрополе', тоже могла. Как постичь их тайну? Хирург, обследовавший его в камере, говорил, что добраться до сути можно, только вскрыв все органы, отвечающие за индивидуальность голоса.
Что ж, теперь он не будет спешить. Он подготовится к операции основательно.
Дождь заканчивался. Одновременно терял обаяние голос Милоша Ремера. Марк уже изучил возможности клиента, и дальнейшее его не интересовало. Он покинул митинг, прошлепал по лужам, прислушиваясь к ударам редких капель и хлопкам лопающихся пузырей. Промокших ног он не замечал.
Автобус привез Композитора в центр Будапешта. За несколько дней пребывания в столице Венгрии Марк успел изучить все звуки старого города, поэтому сразу свернул на одну из улочек, уверенно проделал извилистый путь и юркнул в комиссионный магазин. Спустя пятнадцать минут над дверью звякнул медный колокольчик, Марк рассеянно шагнул на булыжную мостовую, держа в руке только что купленный фотоаппарат.
На противоположной стороне старинной улицы вертелся узколицый человек в шляпе и длиннополом плаще. Обычно он встречал Марка у гостиницы и сообщал о графике поездок Ремера. Он всегда выглядел одинаково, ни разу не представился, и Марк мысленно называл его Плащом. Сегодня погода оправдала ожидания незнакомца, плащ на нем был мокрым.
– Зачем вам фотоаппарат? – спросил Плащ, пристроившись к Композитору сбоку и на полшага сзади.
– Красивый город, – уклончиво ответил Марк. – И согласитесь, журналист без фотоаппарата – это нонсенс. Вы следили за мной ради этого?
– Я здесь по другому вопросу. Центр недоволен. Прошла уже неделя.
Марк прикинул, неужели неделя? Очень даже возможно. Он планировал завершить акцию за два-три дня, но, услышав Ремера вживую, почувствовав тот эффект, который производит голос венгра на слушателей, забыл о первоначальной цели. Композитор решил постичь тайну столь удивительного голоса.
– Сложный случай, – уверенно сказал Марк. – Вокруг него всегда толпа и охрана.
– Вас предупреждали.
– Это не просто толпа. Они готовы отдать жизнь за него.
– С чего бы это?
– Вы когда-нибудь любили?
– Я на службе.
– А они любят. Любят безумно.
Плащ задумался. Потом дернул рукой, словно отмахивался от назойливой мухи.
– У вас задание, которое надо выполнить. Центр не может больше ждать. Когда?
– Осталось недолго. Я почти готов.
– Нужен конкретный ответ.
– Где он будет в ближайшие дни?
– Завтра по плану посещение университета. Внутрь его не пустят. Скорее всего, возникнет стихийный митинг у входа. Будет неуправляемая толпа.
– Студенты. У них все чувства через край. Нет, это мне не подходит.
– Вечером того же дня у Ремера встреча с английским послом. Заказаны несколько столов в ресторане 'Панорама' на верхнем этаже Гранд-отеля.
– Это уже лучше.
– Чем же? Гостиница режимная. Он подъедет с охраной, и сразу в ресторан. Их стол наверняка будет в окружении верных людей. К тому же, мы сейчас не заинтересованы в инциденте с англичанами.
– Вы сказали, ресторан на верхнем этаже.
– Да.
– Он будет подниматься на лифте?
– Конечно. Но это специальный лифт. Он идет из нижнего холла до ресторана без остановок.
– Тем лучше. Проще рассчитать время.
– Какое?
– Мне требуется ваша помощь.
– Для этого я здесь, черт возьми!
– Не кричите, а слушайте. Сегодня я должен переехать в Гранд-отель. Номер необходим на одном из верхних этажей.
– Устроим.
– Когда подъедет клиент, дадите мне знать.
– Хорошо.
– Лифт с клиентом должен остановиться на том этаже, где будет мой номер.
– Авария? Несчастный случай?
– Никакой аварии. Отключите электричество на одну минуту. Просто сбой. Потом пусть едет дальше.
– И что это нам даст?
– Не ваше дело. Ваше дело рассчитать, чтобы лифт остановился точно на моем этаже.
– Учтите, отравляющий газ использовать нельзя. Его тут же обнаружат. Мы даже не успеем уйти.
– У меня нет никакого газа. Включите лифт и уходите. Остальное я сделаю сам.
– Будет шум?
– Нет.
– Одна минута. А вы успеете?
