катиться. Но это оказалось еще хуже. Усилием воли перекатившись через сломанное плечо, он потерял сознание от пронзительной боли.
Очнувшись, он понял, что связанным уйти невозможно. Более того, если Равиль бросит его в таком состоянии, ему останется надеяться только на то, что кто-нибудь его найдет и спасет. Из парадоксальных рассуждений выходило, что выгодней пока держаться вместе с преступником.
Равиль подбежал к Сашке и с криками «сука», «сволочь» стал пинать, норовя попасть в сломанное плечо. Сжавшееся тело студента дергалось от каждого удара. Утолив порыв злости и даже устав от этого, Равиль присел на корточки и тяжело дыша шепнул:
– Не зли меня, студент. А то тебе кранты.
Сашка хрипел, закрыв глаза, но молчал. Равиль снял сетку с его ног и собрал в нее полные бутылки вина. Арестантскую одежду и пустые бутылки он решил закопать. Зачем оставлять липшие следы?
Там, где он спал, земля была довольно мягкой, и ее можно было разрыть руками. Равиль без труда отгреб верхний слой и копнул в глубину, чтобы вырыть приемлемую ямку. Ладонь на удивление легко ушла вглубь, но он даже не задумался, почему грунт такой рыхлый. Под землей он согнул пальцы и, как ковшом, попытался зацепить побольше земли. В ладонь попало что-то большое и твердое вроде булыжника.
«Вот и хорошо, сразу большую ямку откопаю», – подумал Равиль и рванул руку с булыжником вверх. От рывка с высунувшегося на поверхность «булыжника» осыпался песок. Из-под него на Равиля глянуло желтое лицо мертвеца. В распахнутых глазах застряли песчинки, а приоткрытый рот был полностью забит землей.
Вчерашнее вино изрыгнулось красной струей. Равиль хрипло крикнул, но рука, застывшая в судороге, продолжала держать голову покойника.
Придя в себя, Равиль отбежал в сторону и суетливыми движениями все отряхивал и отряхивал руку, словно стремился отцепить от нее впившихся мелких тварей. Он посмотрел на холмик, на котором спал, и теперь ясно понял, что это – наспех вырытая могила.
Равиль попятился к избитому студенту. При встрече с покойником, как и до этого, при столкновении с волком, хотелось быть рядом с живым человеком.
– Мы спали на трупе, – сообщил он, не отрывая взгляд от растревоженной могилы, словно опасаясь, что мертвец может вылезти оттуда.
Сашка, с трудом приходя в себя после полученных ударов, поднялся на освобожденные ноги и сделал несколько шагов к разрытому холмику. Равиль опасливо держался за его спиной. Выступающие из песка нос и щеки Сашка увидел издалека. Что-то показалось ему знакомым в этом неподвижном профиле. Он подошел вплотную к покойнику, близоруко прищурился и не поверил увиденному.
– Это милиционер. Старший лейтенант Мартынов, – тихо произнес Сашка.
– Мент?! – вскричал Равиль. Вид мертвеца после первого шока его уже не смущал, но то, что в могиле оказался милиционер, было равносильно взрыву стотонной бомбы. – Откуда он взялся здесь на мою голову?
– Закопан недавно. Я его в городе два дня назад видел, накануне отъезда сюда.
– Черт! Теперь этот труп на меня могут повесить. Менты всегда за своих мстят по полной. Но я же тут ни при чем! Студент, ты же видел, что я здесь не при деле?
– Значит, простых людей ты можешь убивать, а милиционеров нет?
– Да ты что, студент? Я честный вор, а не мокрушник. Ты не смотри на эту одежду. Жив твой приятель. Я же вас пузырем слегка приласкал.
– Слегка? – Сашка покосился на сломанное плечо.
– Да вы сами, козлы, напросились! Уселись рядом со мной, винище глушат, сигаретки смолят. А мне жрать хочется и робу сменить надо. Я же в бегах. Что прикажешь делать? Сами в руки свалились.
– Ты что, убежал из зоны?
– От ментов поганых, из поезда! – разоткровенничался Равиль.
– А зачем ты меня с собой поволок?
– Нужен ты мне. Я в этой пустыне, как вошь на сковородке. Не знаю, куда идти. Выведи меня к станции. Я на товарняк – и прости-прощай, родная мама.
Сашка Евтушенко стал понимать сложившуюся ситуацию.
– Может, это ты прошлой ночью лейтенанта убил, а сейчас устраиваешь спектакль?
– На хрен мне такой спектакль? Этот спектакль на вышку тянет. Студент, ты теперь – мое алиби. Выведи меня к станции. Я – ту-ту а ты сначала к врачам, залечись, а потом иди прямо в ментуру и все им честно расскажи. Я – без претензий. Можешь и про себя, и про приятеля, как я вас пузырем приласкал, но про этого мертвяка все как есть выложи. Я к нему отношения не имею.
Сашка нашел определенную логику в словах беглого зэка. Поддерживать эту логическую схему ему было сейчас явно выгодно.
– Хорошо, договорились, – согласился он. – Только руки развяжи.
– Развяжу, – мгновенно пообещал Равиль. – Чуток погоди. Сейчас мента обшмонаю. Вдруг у него бабки завалялись.
Равиль, стараясь не глядеть в лицо мертвеца, быстро разбрасывал с холмика землю. Ему полегчало. Он уже корил себя за минутную слабость. И чего он испугался этого жмурика, ведь всем известно: мертвый мент – лучше живого.
Труп был закопан неглубоко, и вскоре Равиль бойко шуровал по карманам.
– Ого, ты глянь, студент. Ему грудину огнестрельным разворотили. Хорошо, что свеженький. Духа нет. Вот и удостовереньице. Точно – мент. Взять с собой для понта? Старший лейтенант! Жаль, рожей он не в меня. Нет, корочка мне ни к чему. Лишняя улика. Что тут у нас еще? Так, кошелечек. Есть, есть хрусты! Не густо, конечно, менты у нас получают, но не то что у вас студентов – одни медяки. А это что?
Равиль замер над полуразрытой могилой и осторожно, с опаской извлек из песка ладонь. Разглядев то, что достал, он медленно и торжественно поднял вытянутую руку над головой.
– Вот это да! Пистолет! Это кто же его мочканул, что ни бабок, ни ствола не взял? Ты глянь, студент, глянь. Настоящая пушка! Ни хрена себе! И обойма на месте. Ну и фарт мне попер. Да я теперь король!
Равиль смеялся и приплясывал на месте от неожиданной удачи. Потом вдруг резко замер и тревожно огляделся.
– Сваливаем отсюда, студент. Веди напрямик к станции.
– Ты обещал руки развязать.
– Хрен с тобой. Теперь можно. – Равиль распутал Сашке руки и грубо толкнул в спину. – Пойдешь впереди, я сзади. Не вздумай бежать, буду стрелять. Подбери мои шмотки и бутылки. Подальше скинем. Давай, Сусанин, вперед.
Евтушенко потряс правую руку, сжимая и разжимая кулак. Постепенно рука приходила в норму. Сашка подобрал сетку с бутылками и одежду зэка. А левой рукой он старался не шевелить. Каждое движение ею отдавалось резкой болью в опухшем плече. Разумнее всего прижать ее к телу решил он.
Теперь предстояло выбрать направление движения. Назвав Евтушенко Сусаниным, зэк почти не ошибся. Куда идти, чтобы выйти к железнодорожной станции, Сашка совершенно не знал. Более того, он не мог точно сказать, в какой стороне находится аул, в котором они покупали вино, или студенческий лагерь, из которого они выехали вчера с Боней. Но сегодняшнего попутчика в эти сомнения лучше не посвящать.
– Куда двигаем? – торопил Равиль.
– Туда! – Евтушенко уверенно тряхнул сетку с бутылками в сторону небольшого холма.
На нем можно будет осмотреться, решил он. Сейчас надо топать куда угодно, чтобы зэк не сомневался в его способностях проводника.
Ненужный свидетель
Прошли уже сутки, как майор Петелин вернулся со злополучной охоты. Он окончательно протрезвел и, видимо от этого, чувствовал себя неуютно. Куда-то исчезла вчерашняя уверенность, что все сойдет с рук и можно будет жить, как раньше.
На службу он пришел с тяжелым сердцем. Теперь надо было изображать бурные поиски пропавшего подчиненного Мартынова. Майор еще вчера дал приказ, чтобы проверили квартиру старшего лейтенанта и поговорили с его ближайшими знакомыми. И сейчас со страхом ждал доклада. А вдруг выяснится, что кто-то
