зрение и слух – части Брахмана. «Тот, кто знает это, светит и горит честью, славой, брахма-ническим блеском». Но еще раньше говорилось, что пространство и мысль надо почитать, как Брахмана, что мысль – это Брахман. Однако и это еще не все. В предыдущей главе утверждалось: «Поистине этот мир есть Брахман». Он объемлет все сущее, а значит, и каждого из нас. И в то же время он есть наше представление о нем, он пребывает в нас: «Из мысли состоящий, чье тело – дыхание, чей облик – свет, чей замысел – истина, чей атман – пространство; все свершающий, все знающий… – этот мой атман в моем сердце меньше, чем зернышко риса…Этот мой атман в моем сердце больше, чем земля,…больше чем все эти миры.
Все свершающий, все желающий, все обоняющий, все вкушающий, объемлющий этот мир, без речи, без забот – это мой атман в моем сердце, это – Брахман. В него войду я, уйдя из этого мира».
Вот замечательная мысль, которая в более привычной для нас форме, как поэтическая метафора, прозвучала еще раньше: «То сияние, что светится над этим небом, над всеми и над всем в этом высшем из миров, это поистине то же сияние, что и внутри человека». (Вспомним: «Солнце – это Брахман».)
В мировоззрении авторов «Упанишад» понятие Брахман является центральным. Его можно отождествить с космическим порядком, абсолютом, душой мира. А в каждом живом существе, мыслящем создании присутствует Атман. Это довольно сложная философская категория, которую можно назвать индивидуальной душой, самосознанием, личным восприятием мира. И этот Атман есть в то же время Брахман! Такова одна из важнейших формулировок индийской религиозной философии.
Выдающийся физик XX века Эрвин Шредингер писал: «Начиная с древних великих Упанишад представление о том, что индия Атман = Брахман (то есть личная индивидуальная душа равна вездесущей, всепостигающей, вечной душе)… считалось квинтэссенцией глубочайшего прозрения того, что происходит в мире». Он обосновал свое утверждение примером из области физики и биологии. Для нашей цели следует подчеркнуть, что идея единства Брахмана и Атмана наводит на целый ряд мыслей. Прежде всего она выражает единство материи и сознания, мира и человека, мысли и природы, индивидуального и всеобщего.
Исходя из этого, легче осмысливать миры мифологий. Ведь наше собственное сознание, осмысливая жизнь природы, людей и богов, исполняет роль творца. Наш творящий Атман уподобляется творцу- Брахману. (Такое двуединство в Древней Греции формулировали просто: человек – микрокосм.)
Выходит, царство Брахмана и вне человека, и в нем самом. Но от этого не следует преисполняться вселенской гордости. Таково потенциальное состояние, а дальнейшее зависит от самого человека: «Если сердце смертного избавлено от всех желаний, ой становится бессмертным, он достигает здесь Брахмана».
Это высказывание не учитывает одно важное обстоятельство, которое неоднократно подчеркивается в Упанишадах: в человеке не должно угасать стремление к познанию: «Мир ведом разумом, разум – опора, разумение – Брахман». Или еще:
Все боги почитают познание Как достойнейшего Брахмана. Тот, кто знает познание как Брахмана И не отклоняется от него, Достигает [исполнения] всех желаний, Оставив в теле все зло.
Речь идет, конечно, не о методах, способах познания (скажем, о науке), а о его сущности и основе: очищении своей души от всяческой скверны, от лицемерия, корыстолюбия, властолюбия, тщеславия Только тогда очищается душа, испытывая радость познания: «Как зеркало, очищенное от пыли, сияет ярко, так и телесное [существо], узрев истинную [природу] атмана, становится единым, достигает цели и избавляется от печали.
Когда истинная природа [собственного] атмана становится светочем, видят, сосредоточиваясь, истинную [природу] Брахмана; познавая бога, не родившегося, постоянного, очистившегося от всех свойств, избавляются от всех пут».
Мудрецы, составлявшие «Упанишады», предостерегли от удовлетворенности знаниями. «Если ты полагаешь: „Я хорошо знаю облик Брахмана“, то ты, право, знаешь его мало». В другой главе любознательная Гарги непременно желает узнать о начале всех начал, постоянно спрашивая учителя «Во что же вплетены звездные миры?» – «В миры богов, Гарги». – «Во что же вплетены миры богов?» – «В миры Индры, Гарги». – «Во что же вплетены миры Индры?» – «В миры Праджапати, Гарги». – «Во что же вплетены миры Праджапати?» – «В миры Брахмана, Гарги». – «Во что же вплетены миры Брахмана?» Он сказал: «Не спрашивай слишком много, Гарги, иначе лишишься ты головы [ума]…»
Это не просто запрет спрашивать или рассуждать – есть предел, за который не дано церейти разуму человека. Хотя никому не ведома и та грань, за которой относительное незнание переходит в абсолютное Неведомое.
У Брахмы, всемогущего бога-творца, есть одно качество, которое делает тщетными все попытки людей обратиться к нему с молениями, жалобами, просьбами: устав от акта творения, он пребывает во сне, не принимая участия в суете бытия. Так продолжается вплоть до того, как по окончании очередного космического цикла Шива не уничтожит этот мир. Тогда и настанет черед Брахме явить всю свою силу, все умение, весь разум.
Удивительна длительность этого космического цикла: 4,32 миллиарда лет. По странному совпадению, примерно такая цифра получена учеными, исследующими возраст Земли, Луны, метеоритов! Цифра эта (4–5 миллиардолетий) показывает не абсолютный возраст этих небесных тел, а тот срок, который прошел с момента последнего геологического или космического катаклизма.
Такое поистине чудесное совпадение религиозно-философских и научных данных вызывает некоторую оторопь. Остается считать это случайным. Хотя нельзя отказать индийским мудрецам в проницательности не только в духовной, но и в материальной сфере. В «Майтри-упанишаде» очень верно отмечены признаки бренности нашего мира: «Ведь происходит… высыхание морей, разрушение гор, склонение Полярной звезды, опускание земли…»
Все это – совершенно реальные явления, о которых люди стали догадываться сравнительно недавно. Каких-то 150–200 лет назад ученые были уверены – почти все! – что возраст Земли не более ста тысячелетий.
Как видим, исповедовавшие формулу «Атман-Брахман» действительно умели проникать мыслью в потаенные области знания не только о мире или человеке вообще, но и о конкретных, в данном случае геологических, явлениях. Однако подобные открытия-откровения наводили мудреца на печальные мысли:
«Какие наслаждения от [исполнения] желаний могут быть, господин, в этом зловонном бренном теле, в этом скоплении костей, кожи, мышц, костного мозга… Какое наслаждение от [исполнения] желаний могут быть в этом теле, пораженном страстями, гневом, алчностью, заблуждением, страхом, отчаянием, завистью, разлукой с желанным и навязыванием нежеланного, голодом, жаждой, старостью, смертью, болезнью, печалью и прочим?
…Какие же наслаждения от [исполнения] желаний могут быть в этом круговороте жизни? Ведь и тот, кто насыщается этим, вынужден возвращаться, как мы его видим, вновь и вновь. Человек обращается к Брахме: «Спаси же меня! В этом круговороте жизни я подобен лягушке в высохшем колодце. Ты, господин наш, наш путь [к спасению]…»
Можно не сомневаться, что Брахма ему не ответит: ведь он пребывает в космическом сне. Впрочем, есть еще Атман – царство божие в собственной душе, и оно созвучно Брахману. К тому же истекает срок, отведенный нашему космическому циклу, и всеразрушающий Шива стоит у порога…
ИРАН
Великие перемещения племен до сих пор остаются одним из наиболее загадочных явлений в истории человечества. По каким-то причинам, по-видимому, прежде всего демографическим и экологическим, тысячи людей начинали двигаться в определенном направлении, заселяя новые территории, подчиняя или ассимилируя местное население, распространяя свою культуру. Если государственных структур у них не было, значит, объединяла их главным образом общая вера, духовная культура. Это относится к племенам ариев, которые около пяти тысячелетий назад из Центральной Европы постепенно распространялись на окрестные земли. Это были преимущественно скотоводы. Благоприятные условия жизни в лесостепной и степной полосе способствовали постоянному росту населения. По мере истощения природы в одной местности, они перемещались на другие территории. Наибольший простор для миграции открывало восточное и юго-восточное направления. Таким путем они достигли Центральной (Средней) Азии,
