одного из них, отказываясь от другого, нерасчетливо лишает себя помощи, которая дана нам для нашего руководительства.
… страдание, боль – это вызов на борьбу, это сторожевой крик жизни, обращающий внимание на опасность.
Гнев – кратковременное безумие.
Многие спокойные реки начинаются шумными водопадами, а ни одна не скачет и не пенится до самого моря. Но это спокойствие часто признак великой, хотя скрытой силы: полнота и глубина чувств и мыслей не допускает бешеных порывов; душа страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в том, что так должно; она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит.
Радоваться в одиночку грустно.
Дожидаться радости тоже радостно.
Подлинно тот лишь скорбит, чья без свидетелей скорбь.
Приятна похвала из уст людей, достойных похвалы.
Легко ненавидеть на расстоянии, но не на одной цепи.
Безотступная, всепоглощающая печаль, забота разрушает тело, открывая доступ к нему всяческим заболеваниям; радость же, делая вас чувствительными к каждому биению жизни, к каждому впечатлению бытия, безразлично как к физическому, так и к моральному, развивает, укрепляет тело.
Я чту человека, способного улыбаться в беде, черпать силы в горе и находить источник мужества в размышлении.
Разделенная радость – двойная радость, разделенное горе – половина горя.
Малые печали словоохотливы, глубокая скорбь безмолвна.
Есть ли что более жалкое и глупое, чем бояться заранее? Что за безумье – предвосхищать собственные несчастья?
Вдвойне несчастлив тот, кто прежде был счастлив.
Ничто – ни слова, ни мысли, ни даже поступки наши не выражают так ясно и верно нас самих и наше отношение к миру, как наши чувствования: в них слышен характер не отдельной мысли, не отдельного решения, а всего содержания души нашей и ее строя.
Горе можно снести одному, но для радости нужны двое.
Разделенная радость возрастает.
О страстях
… без страстей и противоречий нет жизни, нет поэзии. Лишь бы только в этих страстях и противоречиях была бы разумность и человечность, и их результаты вели бы человека к его цели.
… тот, кто желает лишить человека страстей на том основании, что они опасны, уподобляется тому, что пожелал бы выпустить из человека всю кровь, исходя из того, что она является причиной апоплексического удара.
Без страсти никогда не было и не может быть совершено ничего великого.
… ничто великое в мире не совершалось без страсти. Всегда дело сводится к тому, каково содержание моего убеждения, какова цель моей страсти, истинны ли та или другая по своей природе.
Тот, кто делает целью одно обуздание страстей, тот дает страстям силу и высоту, которых они не имеют вовсе, – он их ставит соперником разуму. Страсти крепнут и растут именно от того, что им придают огромную важность. Лукреций говорит, что иногда надо уступать потребности наслаждения для того, чтобы она не беспрестанно нас занимала.
Слово
Для страсти не нужно годов: она может зародиться в одно мгновение.
Сильные страсти – слабые нервы.
Страсти, которыми владеем мы, – суть добродетели; страсти, которые владеют нами, – пороки.
О любви
Любовь – поэзия и солнце жизни.
Кто не любит, не может и ненавидеть; кто ничем не восхищается, не может и презирать.
Самое большее удовольствие – это доставлять удовольствие тому, кого мы любим.
Вот истинное осуществление любви – когда в объятьях любовных взаимно изведывают страсть и жаждущий ее удовлетворения и полузакрывшая от наслаждения глаза.
Разлука для любви – что ветер для огня; слабую она гасит, а большую раздувает.
Сношение ради удовлетворения полового желания отличается от любовного наслаждения, как завтрак бедняка от трапезы магараджи.
Любовь – самая сильная из всех страстей, потому что она одновременно завладевает головой, сердцем и телом.
…занятие любовью – это совместное творчество, старание двух людей в сотворении радости и красоты, наслаждение, одинаковое для обоих, в которое оба вносят одинаковый вклад.
