Сталин и Хрущев

«КУЛЬТ ЛИЧНОСТИ»

«Поднятая хрущёвцами большая шумиха вокруг так называемого «культа личности» Сталина является грязной клеветой, блефом».

(Энвер ХОДЖА, «Воспоминания»)

Культ личности лишён величия

Но в силе культ трескучих фраз.

И культ мещанства и безличья,

Быть может, вырос во сто раз.

(Борис Пастернак)

То, что Хрущёв назвал на ХХ съезде словосочетанием «культ личности», и что дало мощный импульс антисталинистским нападкам на непогрешимого вождя в течение всей второй половины ХХ столетия, настоятельно требует осмысления и расшифровки, так как именно в него, в этот термин была заложена громадной разрушительной силы мина, уже взорвавшая более десятилетия назад любимое детище Иосифа Виссарионовича Сталина — СССР.

Что подразумевается под этим выражением — «культ личности»? Если любовь, огромный авторитет харизматической личности И. В. Сталина, то да, такая глубочайшая всенародная любовь не только была, но и есть, несмотря на то, что в 2003 исполнилось уже полвека (!!!), как Сталина не стало и несмотря на тот «ниагарский водопад» помоев, которые были вылиты на его доброе имя за этот период.

Взгляд из-за океана

Американский учёный-антисталинист Роберт К. Такер в работе «Сталин как революционер» утверждает, что «личность Сталина является решающим фактором в понимании хода советской истории в сталинскую эру вплоть до 1953 года — года его смерти. Когда он умер, внешние составляющие ещё весьма длительное время сохранялись, но личность Сталина отсутствовала. Она перестала быть действующим фактором (чем очень искусно воспользовались Никита Хрущёв и его команда)».

Другой американский учёный-антисталинист Д. Ранкур-Лаферриер, автор гнусной книжонки «Психика Сталина», считает тем не менее, что грандиозные титулы, использовавшиеся средствами массовой информации по отношению к Сталину при его жизни, отражают подлинное величие Сталина: «Сталин действительно был «Преобразователем природы» и «Великим мастером смелых революционных решений и крутых поворотов», «Продолжателем дела Ленина» и «Творцом Сталинской Конституции»: «И только из-за его действительного могущества миллионы людей верили в него, как в бога» (не станем забывать, что попытки искусственно создать «сверху» культ личности Хрущёва, а потом и Брежнева, которые не имели и тысячной доли сталинского авторитета и влияния, а потому опирались на взращённый ими паразитический класс партноменклатуры, потерпели фиаско — Л. Б.). Говоря о «культе личности» И. В. Сталина, Хрущёв преследовал одну только цель — обгадить имя И. В. Сталина. Жаль, что Хрущёв не дожил до сегодняшнего дня, чтобы посмотреть на последствия своей борьбы с «культом личности» И. В. Сталина. А получилось, что вслед за И. В. Сталиным, было осквернено и имя В. И. Ленина, и не осталось у нынешнего поколения, которое, по утопическим прогнозам Хрущёва, уже давно должно было жить при коммунизме, ни нравственных ценностей и ориентиров, ни духовных авторитетов. А ведь ещё Фридрих Энгельс говорил: «Особенно необходим авторитет, к тому же властный авторитет, в открытом море. Там, в момент опасности, жизнь всех зависит от немедленного и беспрекословного подчинения всех воле одного».

И именно такими авторитетами для советских людей предшествующих поколений являлись авторитет В. И. Ленина и авторитет И. В. Сталина, которые уверенно вели корабль социализма в бушующем океане враждебного пролетариату мира.

Вождь ВКП(б)

В издательстве «Молодая гвардия» в 1928 году был издан роман Сергея Малашкина с довольно длинным названием «Сочинения Евлапмпия Завалишина о народном комиссаре и о нашем времени», где есть такие строки о работе Xp съезда ВКП(б), который проходил в конце 1927 г: «Докладчик вышел вперёд, держа в руке небольшую пачку бумаги, размером не больше восьмушки листа, и стал дожидаться окончания овации, которая при появлении его превратилась в сплошной гул, похожий на прибой моря. Докладчик был среднего роста, с приподнятыми кверху крутыми плечами, с бледно-жёлтым и немного рябоватым лицом, с блестящими, то и дело вспыхивающими чёрным огнём глазами, с обвислыми чёрными, с едва заметной проседью усами, с низко подстриженными зачёсанными назад чёрно-серебристыми жёсткими волосами; одет он был просто, обычно, как всегда: на нём был не то светло-зелёный, не то светло-синий военный френч, но без всяких военных знаков, застёгнутый на все пуговицы; на нём были такого же цвета военные брюки, но не галифе, и были заправлены в мягкие светлые и высокие до самых колен сапоги. Сейчас он стоял ровно, неподвижно, как скала, дожидался окончания овации. Казалось, что этому гулу не будет конца».

Какой же была реакция делегатов партийного съезда на окончание доклада, который был прочитан с «немного восточным акцентом»? «Рукоплескания слились в одну громкокипящую бурю, которая продолжалась долго-долго, напоминало собой солнечное, с тяжёлыми волнами, море, только что растревоженное весенней радостной грозой».

Так было! И от этого никуда не денешься. И зная, что именно так воспринимала партийная масса товарища Сталина, трудно всерьёз рассматривать утверждения, будто ему была какая-то альтернатива на посту генсека. Никакой альтернативы И. В. Сталину не было!

Наш народ за Сталиным идёт

По свидетельству писателя А. Письменного, рассказавшего о своих личных ощущениях в 25-летнем возрасте, людей охватывало искреннее ощущение радости даже тогда, когда им просто удавалось вблизи увидеть И. В. Сталина: «Сегодня в Колонном зале Дома Союзов на торжественном заседании, посвящённом открытию метро, выступил Сталин. У подъезда Дома Союзов стояло много машин, а на трамвайной остановке толпился народ, такой же догадливый, как и я, ожидая, что он выйдет…

Показались двое в кожаном. Потом тесной группой вышли Сталин, Молотов, Ворошилов, Ягода. Они медленно пошли к станции метро на углу Дмитровки и Охотного ряда, направляясь, очевидно, к Большому театру. Тогда я и вся публика с трамвайной остановки побежала за ними.

Они шли спокойно и медленно. Загорелые, довольные. Сталин казался менее утомлённым, чем выглядел в кинохронике, снятой в 33-м году. Шинели прекрасно сидели на них. Особенно на Сталине. На Сталине шинель сидела, словно литая, точь-в-точь как на изображавших его статуях. Я заметил внимательный, настороженный взгляд Ягоды. Очевидно, он понимал, что Сталин подвергается опасности.