– Понимаете, я был там. В тот день, у суда. Ну, когда убили того человека. Я просто пошел посмотреть, из-за чего вся эта суматоха. Я прожил там всю жизнь и никогда не видел ничего подобного, это уж точно.
– Я вас понимаю, – сухо сказал Фрэнк.
– Итак, я взял с собой новую видеокамеру, классная вещь, скажу я вам, цветной видоискатель и все прочее. Просто держишь ее в руках, смотришь и снимаешь. Высокое качество. Ну и жена меня уговаривала идти.
– Замечательно, мистер Фландерс. И ради чего все это? – Фрэнк пытливо посмотрел на него.
– А-а! Извините, лейтенант. – Наконец-то до Фландерса дошло, что от него хотят.
– Стою там, болтаю, вечно я болтаю, да вот хоть женушку мою спросите. Я уже год как на пенсии. На работе-то не особо поговоришь. А работал я на заводском конвейере.
Знаете, люблю поговорить. И послушать, что другие говорят. Я много времени провел в том маленьком кафе, что за банком. Хороший кофе, да и булочки отменные, не то что всякая ерунда с пониженным содержанием жиров. Терпение Фрэнка подходило к концу.
– Ну, я и пришел к вам, чтобы показать вот это, —тараторил Фландерс. – Даже подарить. Для себя-то у меня есть копия. – Он подал Фрэнку завернутый в бумагу предмет. Фрэнк развернул его и посмотрел на видеокассету. Фландерс снял шляпу, под которой оказалась обширная лысина, однообразие которой нарушали лишь небольшие пряди волос, зачесанные за уши.
– Я уже говорил, что снял отличные кадры, – возбужденно продолжал он. – Как выступал президент и как подстрелили этого парня. Все отснял. Словно Бог мне помогал. Знаете, я же следовал за президентом. Ну и попал в самое пекло.
Фрэнк уставился на Фландерса.
– Там все это есть, на пленке, лейтенант. Уж не судите строго. – Он взглянул на часы. – Ну, мне пора. Опаздываю на обед. Жена этого не любит.
Он повернулся к двери. Сет Фрэнк посмотрел на кассету.
– Кстати, лейтенант, чуть не забыл.
– Слушаю вас.
– Если у вас что-нибудь получится с моей кассетой, как вы думаете, они упомянут мое имя, когда будут писать об этом?
Фрэнк дернул головой.
– Писать об этом? Кто?
– Да, – возбужденно продолжал старик. – Ну, эти, историки. Назовут ее “лентой Фландерса” или как-то еще в этом роде. Как это было раньше.
Фрэнк устало потер виски.
– Когда раньше?
– Ну, лейтенант. Неужели забыли о Запрудере в случае с Кеннеди.
Наконец, Фрэнк догадался.
– Я обязательно дам им знать, мистер Фландерс. На всякий случай. Для потомков.
– Вот именно. – Со счастливым видом Фландерс поднял вверх указательный палец. – Для потомков. Здорово. Удачи вам, лейтенант.
– Алан!
Ричмонд рассеянно, жестом дал Глории Рассел знак входить, и снова посмотрел на лежащую перед ним записную книжку. Наконец, он закрыл ее и бесстрастно взглянул на главу администрации.
Рассел замялась, глядя в пол и нервно сложив руки перед собой. Затем быстро прошла к столу президента и скорее упала, чем села на один из стульев.
– Я не знаю, что сказать тебе, Алан. Я осознаю, что мое поведение было непростительным, абсолютно неприемлемым. На меня словно затмение нашло.
– Значит, ты не будешь убеждать меня, что действовала в моих же интересах’ – Ричмонд откинулся на спинку кресла, неотрывно глядя на Рассел.
– Нет. Я пришла, чтобы подать прошение об отставке. Президент улыбнулся.
– Наверное, я действительно недооценил тебя, Глория. Он встал, обошел вокруг стола и, оперевшись на него, посмотрел ей в лицо.
– Напротив, твое поведение было абсолютно приемлемым. На твоем месте я поступил бы точно так же.
Она подняла на него глаза. Ее лицо выражало изумление.
– Пойми меня правильно, Глория; как любой вождь, я жду от своих подчиненных лояльности. Однако я не ожидаю, что любой из них может быть чем-то большим, чем просто человеком со всеми его слабостями и первобытными инстинктами. В конечном счете, мы все – животные. Я достиг своего положения благодаря тому, что никогда не забывал о том, что самый значительный человек на свете – это я сам. Каковы бы ни были обстоятельства, какие бы проблемы ни стояли передо мной, я никогда, никогда не упускал из виду этот простой трюизм. Твои поступки той ночью свидетельствуют о том, что ты разделяешь такую точку зрения.
– Ты знаешь, что я собиралась делать?
– Конечно, знаю, Глория. Я не обвиняю тебя в том, что ты воспользовалась обстоятельствами и попробовала извлечь максимальную выгоду из ситуации лично для себя. Боже мой, да на этом держится вся эта страна и этот город в особенности.
– Но когда Бертон сказал тебе... Ричмонд поднял руку.
– Признаюсь, той ночью я испытывал определенные эмоции. И прежде всего я чувствовал, что меня предали. Но позже я пришел к выводу, что твои поступки говорят о силе, а не о слабости твоего характера.
Рассел отчаянно старалась понять, к чему же он клонит.
– В таком случае, надо понимать, что ты не хочешь, чтобы я уходила в отставку?
Наклонившись к ней, президент взял ее за руку.
– Я даже не помню, что ты произносила это слово, Глория. Я не могу представить, что мы разрушим наши взаимоотношения после того, как столь хорошо узнали друг друга. Давай закончим на этом.
Рассел поднялась, чтобы уйти. Президент направился к своему стопу.
– Кстати, Глория. Сегодня вечером я бы хотел обсудить с тобой кое-какие вопросы. Семья сейчас в отъезде. Поэтому мы могли бы поработать у меня дома.
Рассел взглянула на него.
– Возможно, тебе придется задержаться, Глория. Думаю, тебе стоит принести с собой какие-нибудь вещи, чтобы переодеться.
Президент не улыбался. Его взгляд пронизывал ее насквозь. Затем Ричмонд вновь взялся за работу. Рассел трясущейся рукой закрыла за собой дверь.
Джек колотил в дверь так сильно, что чувствовал, как толстое полированное дерево врезается в костяшки его пальцев.
Дверь открыла экономка, и Джек промчался мимо нее прежде, чем она успела открыть рот.
Дженнифер Болдуин спускалась по резной лестнице в отделанный мрамором вестибюль. На ней было очередное очень дорогое вечернее платье, волосы ниспадали ей на плечи, обрамляя большое декольте. Она не улыбалась.
– Джек, что ты здесь делаешь?
– Я хочу поговорить с тобой.
– Джек, мне надо уехать. Разговор придется отложить.
– Нет! – Он схватил ее за руку, огляделся по сторонам, толкнул пару резных дверей и втащил ее в библиотеку, захлопнув за собой двери.
Она отдернула руку.
– Джек, ты сошел с ума!
Он оглядел комнату, уставленную огромными книжными шкафами и полками, которые заполняли роскошные издания с позолоченными корешками. Все показное: возможно, ни одну из этих книг даже не раскрывали.
