вообще поддержанию порядка французы, желая использовать авторитет русских властей, требовали от русских безусловного подчинения начальству и строгой военной организации. В то же время, для достижения поставленных себе задач по записям в Иностранный легион, Совдепию и по распылению армии, они не остановились перед открытой дискредитацией русских начальников, отдавая распоряжения, идущие вразрез распоряжениям последних и минуя русских начальников. Как на яркий пример этого можно указать хотя бы на запись возвращаться в Совдепию и в Иностранный легион. Русское командование, не желая давать лишнее оружие в руки большевиков возвращением туда тысяч опытных бойцов, соглашалось допустить запись туда только стариков, инвалидов и вообще лиц, к военной службе не годных. Французы тогда широко также открыли двери уехать всем желающим в Совдепию, в результате чего туда уехало на верную смерть много молодых, здоровых и вполне боеспособных казаков. То же наблюдалось и в отношении Иностранного легиона… В 1921 г. французы также решили распылить армию по разным странам, на собственное иждивение, сопряженное с тяжелой жизнью в Болгарии, Сербии и других странах. Вскоре, а именно 17 апреля 1921 г., на Лемносе была распространена декларация французского правительства: «После эвакуации Крыма русские беженцы без помощи Франции должны были погибнуть от голода и болезней. Из-за человеколюбия, не имея в виду никаких политических целей, Франция приняла на себя заботу о беженцах и содержит их почти уже 5 месяцев. Это содержание обходится Франции в 40 миллионов франков в месяц. За 5 месяцев ею истрачено на это 200 миллионов франков, тогда как гарантии ценностей, данные русским командованием и находящиеся на судах, сырье и так далее, представляют собой едва 30 миллионов франков. Франция счастлива тем, что она смогла спасти около 100 тысяч русских, но, будучи сама сильно изнуренной войной, не может продолжать бесконечно приносить столь тяжелые жертвы. Для всех русских беженцев является вопросом достоинства и чести принятие предложенных им способов выхода из положения беженцев, чтобы честно добывать свои трудовые средства для существования. Независимо от этого вопроса чести для беженцев также является вопросом насущной необходимости обеспечить себе честное и достойное существование трудом, т. к. французское правительство вынуждено рано или поздно прекратить их содержание». Надо отметить, что реально у нас тогда только сырья здесь было на 873 564 английских фунтов стерлингов, военного имущества — на 762 238 английских фунтов стерлингов, технического имущества — на 22 727 английских фунтов стерлингов, среди которого особенно ценными были грузовики. Вместе с кораблями Российского флота стоимость всего русского имущества, вывезенного за границу, составляла 1 658 529 английских фунтов стерлингов, что составляло 280 миллионов франков, что во много раз больше заявленной французами стоимости, и даже при таком раскладе русские беженцы могли спокойно кормиться, не обременяя французские власти, за его счет 2 месяца. Генерал Бруссо пояснил, какие «выходы» из положения беженцев предлагало французское правительство. Как бы вскользь, помимо высылки на верную гибель в Совдепию и Бразилию, где русских, как выяснилось, никто не ждал, упоминался и четвертый выход. Генерал Бруссо так закончил свою речь, обращенную к русским: «…хотя приказ Союзного оккупационного корпуса и не упоминал об этом, я считаю должным напомнить вам, что молодые люди, желающие продолжить военную службу, еще могут определиться в Иностранный легион, где им еще может быть предложено около 2 тысяч мест. Я прошу вас не отказать вышеупомянутое предложение сообщить всем русским беженцам».
Письма русских из Французского иностранного легиона
Вниманию читателя представляется блок писем легионеров, который датируется 1919 годом. Это письма белогвардейцев, которых обманом заманили в Легион сами французы, воспользовавшись безвыходностью их положения. К слову сказать, этим положением белогвардейцы во многом были «обязаны» тем же французам, которые не желали драться против большевиков и оказать им тем самым союзническую помощь. В то же время французы не позволили белогвардейцам из отряда, действовавшего в районе Одессы, позднее присоединиться к своим войскам. Эти письма позволяют прояснить все подробности относительно поступления в Легион. Адресованы эти письма представителю колчаковского правительства во Франции В.Л. Бурцеву или другим белогвардейцам. Хранятся эти письма в фонде Бурцева в ГА РФ. Ф.5802. Оп.1. Д.1419. Лл.1–3, 5,6, 8, 10, 14–26, 28, 29, 32–36, 38, 40, 41.
«21 августа 1919 г. Здравствуй, дорогой дружище! Вчера, после похода к командиру на рапорт, получил 2 приятные новости. Во-первых, вызывают на получение премии, во-вторых, получил от тебя письмо, от которого пришел в большую радость, но немного упал духом, прочтя письмо Овсянникова Овчинникову, где он в конце письма пишет, что вы обиваете все пороги, и что там только обещают что-то предпринять. Ради Бога, напиши относительно моего письма. Я больше чем уверен, что письмо, заверенное полковником, будет удачным, а вот на свое мне что-то не верится. Нестеренко! Ведь тебе известна жизнь в Легионе! Неужели ты допустишь, чтобы все уехали, а я остался жить здесь. Похлопочите! Прошу всех, не дайте зачахнуть, как это случилось с Киппером, который уже в чахотке и лежит в околодке. Если придется оканчивать срок контракта, то я не выдержу и года. Когда вы уехали, то я еле-еле сдерживал себя, чтобы не сделаться дезертиром. Ну а если уедет эта группа офицеров, то после неудачного побега останется одно — сдохнуть, да и только. Еще раз умоляю, похлопочите! Никогда вам этого не забуду. Вечно буду благодарен. Новости Легиона следующие: окончились экзамены в учебной. Первые прошли Мальцев, Поляков, Ханин и прочие.
Вторая, от которой я вовремя улизнул, это назначение моей группы в Марокко. За день до этого я был на рапорте у капитана и просил о зачислении меня в капралы, что он и сделал. Таким образом, я спасся, и теперь вместе с группой наших офицеров ждем результата наших и ваших действий из Парижа. Еще раз, не забывайте своих друзей, случайно заброшенных в эту каторгу. Тебе же за спасение наших душ простятся многие грехи. Прости, что пишу скверно, но я расстроен страшно. Кланяемся Вам все. Твой друг, Шура Иванов». «Господину представителю Русской Добровольческой армии генерала Колчака Поручика 42-го пехотного Якутского пехотного полка командующего гарнизоном города Одессы Николая Субочева- Залесского. Лейб-гвардии Литовского полка прапорщика Шершеня 37-го авиационного отряда военного летчика прапорщика Грубского Финляндского полка подпрапорщика Сыромятникова 58-го Прагского полка старшего унтер-офицера Ильченко 56-го пехотного запасного полка вольноопределяющегося Адама Ярмоловича 47-го Украинского полка старшего унтер-офицера Алиевского Рапорт Мы, вышепоименованные, верные сыны матушки-России, полные сил и русского духа, судьбой заброшены в Африку, в Иностранный легион. Чувствуя нравственный долг и имея желание спасти от врагов гибнущую Родину и таким образом принести пользу своему Отечеству, обращаемся к Вам с покорнейшей просьбой — войти с ходатайством о переводе нас из Иностранного легиона в Русскую Добровольческую армию адмирала Колчака для борьбы с общим врагом — большевизмом. Поступили мы в Легион в марте месяце сего года в городе Одессе. Другого выхода не было, т. к. мы были захвачены в плен большевиками при отступлении из города Одессы Русской Добровольческой армии генерала Деникина, а на второй день бежали от них. После этого мы обратились к французскому командованию, войска которого тоже отступали из Одессы, где через переводчика нам было предложено поступить в ряды французской армии, якобы для борьбы с большевиками, а вместо этого мы были отправлены сначала в Африку, в город Сиди-Бель-Аббес, а после уже в Марокко, для борьбы с арабами.
На основании вышеизложенного покорнейше просим Вашего ходатайства об отправлении нас, как русских офицеров и солдат, из Иностранного легиона в Русскую Добровольческую армию адмирала Колчака для борьбы против большевиков. Там, на святой Родине, в отчаянной борьбе против большевизма, мы принесем гораздо больше пользы, как для нашей Родины России, так и для Франции, т. к. в настоящее время победить большевиков — это задача всего мира. Настоящий рапорт мы доверяем подать бывшему офицеру французской армии Роберту Пелльтьеру, живущему в Париже. К сему рапорту все подписываемся. 23 августа 1919 г., Марокко. Адресовать прошу на имя Субочева-Залесского в 1-й иностранный полк, 1-й батальон, 1 рота, Гхорм-эль-Алем».
«27 августа 1919 г. Дорогой коллега! Вчера получил Ваше письмо, в котором Вы сообщаете, что за нами в Легион послан запрос. Увы, до сих пор еще нет никаких запросов, несмотря на то что со дня Вашего отъезда прошло около 3 недель. Меня, Барынина, Ишатова и Капустина перевели в учебную команду, где служится «не с медком». Все наши помыслы направлены в Париж, это наша заветная мечта. О, когда она
