С небольшой горки мы теперь могли обозревать весьма живописный край: сады, пересеченные узкими оросительными каналами, — они сверкали на солнце сквозь ветви; небольшие поля и пыльные белесые дороги, а кое-где возвышались охряные стены городов с зубцами и квадратными башнями.
— Каждый город занимал площадь не более чем в одну квадратную милю, так, во всяком случае, казалось на первый взгляд, тут и там возвышались зиккураты — эти огромные ступенчатые храмы, политические и религиозные центры этих стран… Мне удалось насчитать целых пять таких городов.
— Ну, Холл! — начала практичная Фиб. — Где мы теперь?
— Что ж… — начал Помфрет и усмехнулся: — Пока что неплохо…
Бреннан размышлял. Я посмотрел на полисменов. Ошеломленные и потрясенные, не понимая смысла происходящего, они снова пали ниц головами к Мекке. Вернее, они думали, что к Мекке. Направление Багдад-Мекка примерно совпадало с линией нашего пути в Эс-Самайя. Я нашел в этом некую иронию.
— Смотри, — сказал я, прерывая размышления Бреннана. — Полисмены молятся на Мекку, а значит — на Камушкея Бессмертного. Интересно: нравится это ему?
— Мне это, во всяком случае, нравится, — добавила Фиб. Я мало что знал о мироощущении Фиб Десмонд, но ее либеральное университетское воспитание, пронизанное веротерпимостью, — почти наверняка вызывало у нее невольное снисходительное презрение к религиям с открытым божеством. Она не могла принимать всерьез наших правоверных полисменов.
Лотти вытянула свою компакт-пудру (новую, купленную в багдадской автоматической лавке, а не ту, что уронила на черный стальной пол) и начала приводить в порядок свое лицо, пытаясь защитить его заранее от будущего загара. Несколько мгновений Помфрет с нежной улыбкой глядел на нее, потом подошел к нам — полюбоваться новым ландшафтом.
Я подумал: ну и дураки же мы все. Нас можно принять за компанию, возвращающуюся с уик-энда, но никому бы и в голову не пришло, что перед ним группа людей, выполняющая важную миссию и ежеминутно рискующая жизнью.
Холл Бреннан уверенно заговорил:
— Мне кажется — старик К. Б. на этот раз решил нас купить.
У подножья высоты, где мы стояли, кончался мысок возделанной земли. Поле пересекал довольно широкий ручей. Над водой склонялись запыленные пальмы; какие-то длинные предметы плавали по воде и лежали на берегах.
— Ну так что же? — вопросил Помфрет, оборачиваясь к нам.
— Полагаю, — бодро сказал Бреннан, — мы можем идти по нашей линии без задержки. Вода, еда, что вам еще нужно?
— Транспорт! — серьезно ответил Помфрет.
Мы все засмеялись.
Дружба, смелость, энтузиазм — все это последние несколько дней работало на нас. Я даже питал слабую надежду, что когда мы доберемся до Камушкея Бессмертного — то будем точно знать, что нам делать.
Мы вновь двинулись к той точке, где — как нам представлялось — стоял Склеп Времени. Мы были очень похожи на мотыльков, упорно бьющихся головами об экран, который отделяет их от манящего, но губительного света. Да, мы шли по этой линии вниз, к потоку (правильность берегов, каменная кладка и глинобитные откосы говорили о его искусственном происхождении), — мы — слабые маленькие люди — гордо, уверенно шли к тому будущему, которое сами выбрали для себя!..
— А реакция-то у старика ослабла! — весело заметил Джордж Помфрет.
Мы согласились, но Лотти, со своей обычной способностью одной фразой наводить панику и портить настроение, сказала:
— Если он уже не выслал новых чудовищ.
— Вы накаркаете, миссис Лотти Помфрет! — с чувством произнесла Фиб.
Мне снова пришлось отметить удивительную особенность человеческой психологии: непрошибаемая убежденность в собственном бессмертии — мы все разделяли ее, независимо от личных верований каждого. Ведь Зверь Времени уже не раз посылал своих монстров убивать нас; а мы по-прежнему уверенно говорили о завтрашнем дне, считая, что «завтра» обязательно наступит.
Полисмены не без колебания поднялись и пошли за нами вниз, к каналу. Мы двигались осторожно, готовые к любой неожиданности: кто знает, куда Камушкей Бессмертный умудрится забросить нас отсюда.
Но мы шли прямым курсом на его берлогу.
На берегу канала мы остановились. По спокойной воде плыли какие-то бревна. Такие же бревна в беспорядке валялись на том берегу канала.
— Внимание! Крокодилы! — указал на них Помфрет.
— Я вижу. — Бреннан прикинул ширину канала. — Добрых тридцать ярдов. Видите — песок наступает на эту цивилизацию. Жители проиграли битву за пригодную к обработке землю. Таков жестокий порядок мировой истории…
— Я думаю, когда-то это был главный оросительный канал, — Фиб захватила горсть песку и швырнула в воду.
Гладь канала покрылась мелкой рябью.
— Не перескочить, — покачал головой Бреннан. — Мне это не по душе: Камушкей Бессмертный собирается задержать нас каким-то каналом со стаей крокодилов!..
— Мы поплывем группами, а те, кто на берегу, будут отпугивать этих гадов, — предложил Помфрет.
Я сразу запротестовал. На этом песчаном берегу канала не росло никаких деревьев. Берег уходил плавными кривыми в обе стороны, и в пределах видимости мостов перекинуто не было. Были только крокодилы. Это не фантомы нашего воображения; равным образом, как мог я судить, это и не агенты Камушкея Бессмертного.
— Ну так придумай сам что-нибудь другое! — с обидой за своего возлюбленного сказала мне Лотти.
Наконец мы договорились. Мы объяснили полицейскому сержанту, что собираемся делать; напуганный перспективой остаться в пустыне, он согласился сотрудничать. Мы разделились для опасного заплыва. Чарли собрал все наше барахло (полиция тоже подготовилась) и с сомнением посмотрел на воду своими кварцевыми линзами, сверкнувшими на солнце.
— Чарли! — крикнул я. — Иди прямо по дну, старина. Мы тебя смажем маслом на той стороне.
Чарли звякнул металлическими суставами:
— Я боюсь, — показал он на сверток, — что там слишком глубоко: ваша одежда промокнет.
Мы рассмеялись — и все наши страхи как рукой сняло.
Выстроив отряд, Бреннан, как признанный лидер, стал впереди. Бревна в воде зашевелились.
Я остановился у самого края воды. Странная смесь уверенности и тревоги: проведя почти всю жизнь в воде, я успел отвыкнуть от нее, и даже эта канава меня несколько смущала…
Крокодилы — я легко справлюсь с одним, с другим; но против всей стаи мне не устоять. Все будет зависеть от меткости стрелков, стоящих по берегам.
— О'кэй! — весело крикнул Бреннан. — Начинаем рождественское купанье! — Он бросился в воду почти без всплеска.
Он плыл на боку, далеко загребая рукой и раздвигая воду мощными движениями ног. Для меня этот стиль — половина тела на воздухе — казался странным и неумелым. Бреннан достиг половины пути, когда ближайший крокодил, внезапно вильнув хвостом, рванулся к нему; но Помфрет мгновенно вскипятил своим лучом воду вокруг чудовища. Крокодил исчез.
Увы! Нам пришлось начать военные действия.
«Фарли-экспресс» превратил в пар большое количество воды, и за паром мы уже не видели Бреннана.
Наконец мы услышали, сквозь шипение и бурление кипятка, громкий крик Бреннана:
— О'кэй! Кончайте стрельбу! Я добрался!..
Пришлось подождать минут пять, пока не остынет вода.
