Вся жизнь Томаса Джефферсона — поиски истины в спорах с Фрэнсисом Фокье, бесконечные дебаты в Законодательном собрании, стихи Шекспира и романы Руссо, бессонные раздумья о судьбах своей страны — была залогом того, что поручение конгресса дано человеку, подходящему для такого дела.
Когда Джефферсон принялся за составление декларации ему было тридцать два года. Он свободно владел шестью языками, мог прочесть лекцию о Ньютоне, в мгновение ока произвести сложнейший расчет, остановить кровотечение, составить архитектурный проект, укротить необъезженную лошадь и сыграть на скрипке.
29 июня Континентальный конгресс начал обсуждение написанной Джефферсоном декларации.
«Мы считаем — и это истины, не нуждающиеся в доказательствах, — что все люди созданы равными, что они наделены творцом такими неотъемлемыми правами, как жизнь, свобода и стремление к счастью. Мы считаем, что правительства у людей на то и существуют, чтобы охранять эти права, и что права и полномочия правительств зависят от согласия управляемых. Следовательно, если какая-либо система управления отступает от этих целей или вовсе ими пренебрегает, то народ имеет право, изменив или отменив старую систему, создать новое, основанное на таких принципах управление, все формы и полномочия которого были бы направлены на обеспечение безопасности и счастья народа».
2 июля 1776 года конгресс одобрил «Декларацию Независимости», заканчивающуюся следующими гордыми и величественными словами:
«Мы, представители Соединенных Штатов Америки, собравшись на очередном заседании конгресса, торжественно заявляем от имени и по поручению доброго народа этих колоний: эти объединенные колонии являются отныне свободными и независимыми штатами…
Твердо уповая на божественное провидение, мы ручаемся за выполнение этой Декларации своей жизнью, своим состоянием, своей честью».
Однако по требованию плантаторов-рабовладельцев от Джорджии и Южной Каролины из «Декларации Независимости» была выброшена четвертая часть текста, касающаяся положения шестисот тысяч негров- рабов.
Вот этот раздел:
«Король объявил жестокую войну человеческой природе. Он нарушил священное право жизни и свободы в лице народа, отдаленного от него, который никогда не обижал короля. Эти невинные люди обречены им на невольничество, он перевез их на другое полушарие для того, чтобы сделать из них рабов или заставить погибнуть во время пути. Такое поведение достойно пирата, а на него решается христианский монарх Великобритании. Поддерживая торговлю людьми, он безнравственно злоупотреблял своим вето, уничтожив все решения наших собраний, направленные на то, чтобы запретить и окончательно остановить этот непозволительный торг. Он поддерживал торговлю людьми, чтобы рабы, испытав всевозможные жестокости, подняли бы вооруженное восстание и, выступив против белых американцев, добились бы свободы, которой лишил их он сам. Отняв у негров свободу самым преступным образом, он теперь заставляет рабов покупать ее путем таких же преступлений».
Рабы-негры действительно в ряде случаев выступали на стороне англичан, ибо англичане пообещали всем им освобождение, после того как мятежники будут разгромлены.
Если бы конгресс принял декларацию целиком и гарантировал неграм освобождение, то, возможно, республиканская армия сразу увеличилась бы на десятки тысяч сильных, смелых и выносливых солдат. Однако плантаторы-рабовладельцы предпочли вообще не касаться вопроса о положении негров, так как хорошо понимали, что король Георг, обвиненный во всех смертных грехах, в торговле живыми людьми повинен ничуть не больше их самих.
Отказ от освобождения рабов надолго определил исторические судьбы миллионов американских негров. Девственные поля и леса необозримых пространств Америки в течение еще почти столетия обрабатывались не только руками свободных переселенцев, но и были политы потом и кровью черных рабов, изнывавших под бичами надсмотрщиков.
Под звон колоколов и грохот пушек «Декларацию Независимости» читали с церковных амвонов и перед строем республиканских батальонов. В Нью-Йорке, после того как декларация была прочитана, свинцовую статую короля Георга стащили с постамента и уволокли на оружейный завод, где немедленно переплавили на пули.
4 июля 1776 года родилось новое государство, и первый крик этого новорожденного был услышан на берегах обоих океанов. Одни обрадовались этому крику, другие ужаснулись.
Огромный флот, на палубах кораблей которого было тридцать тысяч матросов и шестьдесят тысяч солдат, встал у берегов Соединенных Штатов, чтобы задушить новую республику.
Между тем военное счастье отвернулось от американцев.
В августе 1776 года Джордж Вашингтон, чудом избежав окружения, сдал Нью-Йорк. Преследуя его, англичане нанесли серьезное поражение республиканцам под Трентоном, а затем окружили и пленили армию заместителя Вашингтона генерала Чарльза Ли.
18 декабря Вашингтон писал конгрессу:
«Вы не можете себе представить как затруднительно мое положение. Я думаю, редко кому приходилось бороться с такими трудностями и иметь притом так мало средств для этой борьбы». Он ничуть не преувеличивал: его солдаты были голодны, раздеты и разуты. Только крайнее напряжение всех сил могло спасти молодое государство.
20 декабря Вашингтон потребовал значительного расширения своих полномочий. «Я требую такой власти, которую опасно поручить одному человеку, но ввиду отчаянного зла необходимо принять экстренные меры. Я совершенно искренне объявляю, что не питаю никакого властолюбия и буду, так же как и всякий другой гражданин, рад, когда нам, наконец, удастся бросить меч и взяться за плуг; но как офицер и как человек я принужден объявить, что это необходимо, ввиду того, что никому и никогда не приходилось встречать столько трудностей и препятствий, сколько встречаю я на своем пути».
Конгресс поверил Вашингтону и после непродолжительных дебатов 27 декабря уполномочил Вашингтона набрать сто четыре батальона пехоты, три тысячи лошадей, три полка артиллерии и корпус инженеров. Ему было разрешено присваивать звания до бригадного генерала включительно, реквизировать все, что необходимо для нужд армии, и арестовывать английских агентов.
В ночь под рождество, в снежную бурю и мороз, армия Вашингтона атаковала Трентон. Нападение было таким внезапным, что тысяча гессенских наемников без боя сдалась в плен. Американцы, потеряв четырех человек, отступили за реку. Узнав о разгроме гессенцев, английский главнокомандующий Корнуоллис выступил из Нью-Йорка. 2 января 1777 года он увидел армию Вашингтона и сумел со всех сторон окружить ее. Ночью Вашингтон приказал разложить сотни костров и скрытно оставил лагерь. Совершив ночной марш, он напал на арьергард англичан у Принстона и разгромил его. Обманутый Корнуоллис метнулся вслед, но было поздно: Вашингтон вновь ускользнул…
Летом 1777 года в войне наступило опасное равновесие, и каждая из сторон, понимая это, прилагала все усилия к тому, чтобы одним мощным ударом склонить чашу весов на свою сторону.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой читатель знакомится с генералом Джоном Бургойном, известным среди друзей под именем «Джонни-джентльмена», а также с тремя другими настоящими мужчинами, двое из которых сообщат свои имена, а третий так и умрет, не сказав ничего
Именно детом 1777 года Иван Устюжанинов вышел из ворот лагеря, и вместе с сотнями таких же, как он, невольных английских союзников пошел вперед, не зная, что ожидает его в чужой притаившейся стране.
…Полк Манштейна медленно полз по серой пыльной дороге, которой, казалось, не будет конца. И в такт медленным тяжелым шагам падали на дорогу печальные слова солдатской песни: «Прощайте, братья, пробил час…»
Однако, вопреки опасениям, марш оказался недолгим: примерно в трех милях от лагеря солдат погрузили на корабли. И вновь под ногами Устюжанинова и его товарищей по несчастью закачалась палуба, и снова марсовые полезли на реи, и захлопали на ветру паруса, и снова — в который уж раз! — все дальше и дальше стал уходить берег, и тугой, соленый ветер плотной струей ударил в лицо и в грудь.
Через три дня колонна кораблей вошла в залив Святого Лаврентия, а еще через неделю бросила якоря на рейде города Квебек. Здесь солдатам объявили, что они направляются в канадский город Монреаль, где
