и надо было лечить на месте. Бабка-княгиня успела собрать спасательный отрад и предотвратить трагедию. Охотники отправились под нож, старый князь — в крепость, а дракон тактику изменил. Больше уж не дерется лицом к лицу, как в давние романтические времена. Мало кто его видит, а те, что видели, клянутся всеми святыми, что он вырос, цвет как хамелеон меняет и огнем полыхает, как никогда раньше. Были и такие, что две головы у него заприметили.
— Я должен помочь раненым, — тихо сказал Дебрен.
— Пустая трата времени. С этого острова никто не должен вернуться живым. Такова традиция.
— А ты?
—
Дебрен глядел вверх, на горшкообразный шлем с неудачно выкованной головой зубастого существа. Наездник не поднял забрала. За его спиной покачивались сосны.
— Было восемь здоровых и сильных мужиков, теперь остался только я. — Магун начал медленно передвигаться влево. — Тут появляешься ты и во имя соблюдения традиций призываешь к новой бессмысленной бойне. Зачем тебе это? Из тех семерых, что лежат здесь, большинство тоже верили, что с ними ничего плохого не случится. Они забыли старую истину. Кто с мечом придет…
— Меч? — Нога в стремени дрогнула, шпора коснулась конского бока. Конь, прекрасно выученный; медленно двинулся в сторону Дебрена. — Не надо обманываться, мэтр. Сканирование не всегда оказывается пассивным, и вообще ни одна форма магии… Ты прекрасно знаешь, что дверь у тебя за спиной захлопнулась не сама собою, и знаешь, что старые латы только с виду кажутся кучей ржавого железа, которое можно проткнуть хорошим кинжалом. Нет, Дебрен, дорогой мой коллега. Я мечом не дерусь. Применяю его — хоть, признаюсь, вполне ловко — только для того, чтобы добивать. Для борьбы же пользуюсь магией. Как и ты.
Меч был двуручный, тяжелый, а главное — длинный. Центр тяжести у него находился далеко от крестовины, однако длинная и тяжелая рукоять значительно улучшала балансировку. А рыцарь Голубой, как большинство рыцарей, был правшой. Поэтому ехал так, чтобы держать Дебрена справа.
— И не жаль всаживать дорого дающиеся чары в такие скверные латы? — Дебрен подался влево.
— Жаль. Но должен же я был сюда как-то незаметно явиться, причем лучше всего в вашей компании. Видишь ли, Дебрен, Анвашем и Марималем тоже не последние кретины управляют, хотя вообще-то очень часто именно таким достается корона. Район Малого Чиряка часто патрулируется, а в портах вдоль Горловины проще встретить шпиона, чем докера или проститутку. У нас есть несколько пользующихся доверием рыбаков, которые по княжескому заданию ловят здесь рыбу уже несколько десятилетий, так что пищу и прочее для «семи гномов» кое-как послать удается, хоть и с этим тоже возникает множество проблем. Но с людьми — совсем другое дело. Только член этого дурного семейства, — железная рука постучала по кирасе, — может прибыть на остров, не вызывая подозрений. Всем известно, что они из поколения в поколение приплывают сюда, закованные в железо, когда им жить уже становится невмоготу. Слухов об этом хоть пруд пруди, но здоровых, безопасных… хм… полезных. Ничто так рейтинг Полыхача не поддерживает, как свежий труп.
— А латы ты одолжил? — Они обходили друг друга справа, так что наездник был уже ближе к дому, чем Дебрен. И дальше от сосен.
— Дебрен, ах ты мой уважаемый… Ты по-прежнему ничего не понимаешь? Это серьезная политическая проблема. На кон поставлено существование государства и судьба династии. Как ты себе это представляешь? Плывет рыцарь на Малый Чиряк, а потом он же снова в родовых владениях появляется и избыток серебра в кабаках пропивает? А как же доброе имя Полыхача? Как же слава дракона-убийцы с коэффициентом полезного действия девяносто восемь и пять десятых? Нет, дружок. Бедняга-дурачок должен исчезнуть раз и навсегда, чтобы я мог на остров приплыть. Не делай такой кислой мины, в конце концов, не произошло ничего сверх того, что должно было произойти. Рыцарь в порыве патриотизма отдал жизнь за отчизну, да и смерть у него была далеко не столь болезненной, как у его дедов-прадедов, которых Полыхач огнем поджаривал и конечности у них отгрызал.
— Цель оправдывает средства?
— Не задавай детских вопросов. Конечно же, да. Что говорит одна из Одиннадцати Заповедей? Не убий! Что велит патриотизм, уважение к закону, любовь к ближним? Убивай! Защищай то что тебе дорого. Не уклоняйся, вешай убийц, бей по башке осквернителя жены и дочери. Дебрен, зачем нам драться? Обещай молчать, забирай шлюпку «Ласточки» и уматывай отсюда.
— Ты отпускаешь свидетеля?
— Первый сделал тебе предложение, но сформулировал его я. Без подвоха. Я, как и ты, человек магии. Я могу предвидеть твои реакции. Я не говорю, что мы одинаковые, нет, но реакции предвидеть могу. Когда уже будешь далеко, то ни слова не скажешь о том, что Полыхач — липа. Потому что ты — пацифист, ибо не носишь меча и брезгуешь кровопролитием. А знаешь, что этот поганец, — железная рука указала на присевшего за камнями юриста, — так ловко все усложнил, что только меч разрешит спор и породит очередного дракона. Моя страна это организовала. Стратегия, которой обучают офицеров в Эйлеффе и Мамбурке, неизменная веками, хоть средства войны, естественно, ушли вперед. В анвашском изложении эта стратегия такова: «Быстро высади десант в Дракии, держи порты, а остальные княжества утопи в крови, тогда избежишь осады портов. Сожженная земля и гниющие трупы маримальцев не прокормят». Теоретики же из Эйлеффа учат: «Быстро окружи дракские порты, а остальное сровняй с землей: ибо через пепелища анвашские псы на нашу любимую родину не ударят, поскольку в сухопутной логистике они не секут». Из нашего дракского опыта следует также, что во время захвата портов весь экипаж под нож идет, а из населения — каждый четвертый. Потом вторая четверть от голода подыхает во время осады, а третья — от послевоенных болезней. Потери провинций — это две трети добра и строений и три пятых населения. Вот такой здесь геополитический расклад, Дебрен. Каждый из этих, — железная перчатка указала на бойню, — будет помножен на десять тысяч, если Полыхач официально лапы протянет.
Дебрен теперь видел его уже на фоне башни. Поэтому остановился.
— Вендерк в лес не бежит, хотя может. Значит ли это…
— Вендерк — юрист. Гиена и лицемер. Но знает, что за счет людской несправедливости жить будет долго и в достатке только в том случае, если сумеет сохранить профессиональную тайну. Я нанял его за денарии, и теперь он будет молчать как пень. Тебе я тоже нечто подобное предлагаю. Соглашайся, и, кроме своей, спасешь еще одну жизнь. Шлюпку трудно провести в Горловине, если некого на второе весло посадить.
— Послушай, Безымянный. Я заберу тех, кто выжил, и мы уплывем. Поскольку решается судьба десятков тысяч, а ты, если я верно понял, неофициально представляешь здесь интересы княгини Помпадрины, значит, найдутся и деньги, и способы купить молчание присутствующих. Мое, Венса и Збрхла слово — получаешь даром. Люванец сделает все, что ему прикажет хозяин, причем тоже задаром. Остаются Солган с учениками и Ронсуаза, твоя соотечественница. Отдадите ей замок, и она будет ваша. Эта девочка умеет ценить благородный жест, и человек она порядочный, а кроме того, стратегия сожженной Дракии наверняка придется не по душе тем, у кого там замки и добро. Солган… Ну что ж, ты — маг, наверное, слышал о работах мэтра Берклана, посвященных человеческому мозгу. Так получилось, что мы с ним знакомы. За символические сто гривен за голову он выметет из памяти Солган и ее подручных все, что связано с драконами и островами. Ну поглупеют малость, так при их профессии это не трагедия. Да и мигрень до конца жизни им обеспечена, но такова цена жизни. Такое предложение тебя устраивает?
Всадник по-прежнему не снимал меча с луки седла. Но Дебрен не сомневался.
— Я благодарен тебе, собрат Дебрен. Ты не догадаешься, за что. За тех семерых, которых вы изничтожили. Семеро извращенцев. Садистов и социопатов, не сумевших оценить милости, оказанной им Дракией. Они, хоть неграмотные и косноязычные, в шести случаях из семи сумели свой страх перед провокацией преодолеть, договориться и начать строительство лодки. Они имели наглость требовать новую девушку сперва раз в квартал, потом уже ежемесячно, а пригожих парней для охоты и траханья — шестерых в год. О вине, картах, мясе и пшеничной муке для белого хлеба я уж и не говорю. Дебрен, у нас бедное княжество, истощенное войнами и хозяйственным преобладанием крупных соседей. С невинными девушками сложновато, доставка — имеется в виду тайная — товаров на Малый Чиряк больших денег требует от княжества… смотри не упади… шесть талеров, восемь грошей и тринадцать денариев! Конечно, ты скажешь, мол, нет ничего проще, как поменять старых гномов на новых. В прохвостах, умеющих людей
