— Мы можем пожениться, — медленно и отчетливо произнес он, по-прежнему уставясь в потолок. — Это вполне разумно, поскольку мы подходим друг другу в постели и это позволит решить наши общие деловые проблемы. На мой взгляд, в данной ситуации брак наиболее оптимальный выход.
В его словах был несомненный резон, что Дороти сразу поняла. И у них будет потом достаточно времени, чтобы первые ростки симпатии и физического влечения постепенно созрели и превратились в любовь. Тем более что он стал ее первым любовником, а, как она читала, первый в жизни мужчина остается в памяти женщины навсегда. И навсегда сохраняется чувство особой привязанности. Ну а что касается самого понятия «любовь», то время поможет разобраться и в этом вопросе. Она судила об этом чувстве только на примере своих родителей, а это были необычные люди с необычной судьбой. Два ученых, стремившихся отдать себя и свои знания людям. В этом был смысл их жизни. Их сближали не только личные чувства друг к другу, но и общие цели. Но в их отношениях с Робертом многое не так.
— Получается не помолвка, а соглашение, — суммировала предложение Дороти.
— Партнерство, — еще более точно сформулировал Роберт.
— Надо подумать, — ответила Дороти, чувствуя разливающийся холод по телу и одновременно уверенность в том, что это разумное предложение и его надо принять.
Конечно, идея и стиль ее изложения звучали не совсем романтично, не так, как ей хотелось бы, поскольку речь идет о первом вступлении в брак. Хотелось бы услышать пламенную речь влюбленного рыцаря, которую он произносит, стоя на коленях в ногах у дамы, умоляя не разбивать ему сердце отказом. Пол весь устлан цветами, а в это время за окном целый хор под оркестр поет серенады. А вместо этого сухое и логичное изложение деловых предложений по устройству личной жизни.
Пожалуй, лучше всего в этой ситуации убраться отсюда, пока он не продолжил ее обработку на основе прагматизма, реализма и здравого смысла. Как правило, это совсем не то, что мечтает услышать женщина от мужчины. Она не была до сих пор уверена, не являлась ли большой ошибкой проведенная с ним ночь. И не было ли такой же ошибкой стремление убедить себя, что все сделано правильно, поскольку она отдалась любимому мужчине. Не хотелось бы в этой связи наслаивать новые ошибки на старые. Вначале надо все еще раз хорошенько обдумать и взвесить наедине с собой, без его постоянного психологического давления. То есть в его отсутствие.
— А о чем тут думать? — требовательно отреагировал Роберт, выжидательно устремив на нее синие глаза.
Дороти пожала плечами.
— Как-то все слишком быстро и неожиданно. Мне нужно несколько дней, чтобы все обдумать. Чтобы хотя бы привыкнуть к этой мысли.
— Привыкнуть к чему?
— Мы едва знаем друг друга:
— По-моему, мы достаточно познали друг друга в интимном плане, настолько близко, насколько это может быть между мужчиной и женщиной.
— Я не это имею в виду. — Дороти сползла с кровати и принялась за розыски разбросанной по разным местам одежды.
— Ну и куда ты сейчас поедешь? — требовательно спросил он. Он чувствовал, что она ускользает от него, но боялся давить на нее, зная ее болезненную реакцию на такие попытки. Ее желание подумать было вполне законным, а срок в несколько дней вполне допустимым. Не так уж часто женщине делают предложение о вступлении в брак. Лучше смириться с этим и дать ей время на размышление, но ввести ограничение сроков.
— Вернусь домой, — ответила Дороти, не глядя на него.
Роберт тоже встал и начал собираться. Натянул трусы, тенниску и брюки.
— Я подброшу тебя.
Дороти направилась в ванную, где осталась часть ее гардероба, и закрыла за собой дверь. Он ждал ее довольно долго, меланхолично барабаня пальцами по подоконнику и разглядывая пейзаж за окном.
Наверно, он все же поторопился с предложением. Выбрал для этого не самый удачный момент. И вдобавок сделал это не в самой удачной форме. Слишком большой упор на деловую сторону. Слишком мало лирики. Расчет на трезвый мужской ум, а не на романтический женский.
А, с другой стороны, он поступил как джентльмен, сразу взяв на себя обязательства перед соблазненной девушкой. Она должна была быть счастлива, прыгать от радости, а не дуться и не устраивать сцены. Какая-то странная реакция. Стелла, во всяком случае, выразила бы искреннее удовлетворение. Мол, наконец-то свершилось. Непонятно, чего ей еще надо? Может, какие-то проблемы, связанные в этом случае с предстоящим расставанием со страной, где она провела большую часть своей жизни? Возможно, есть еще какие-то неизвестные ему проблемы практического плана, требующие времени для их разрешения.
Эти размышления, подсознательно направленные на самооправдание и самоуспокоение, в конце концов дали позитивные плоды. Роберт успокоился и решил проявить широту натуры и понимание женской психологии, когда Дороти наконец вышла из ванной уже полностью одетая.
— Послушай, о чем я тут подумал. Естественно, у тебя могут возникнуть сомнения по поводу окончательного переезда в Англию из Гватемалы. Но ты сможешь летать туда, к отцу, в любое время, когда захочешь. И, конечно, твой отец сможет приезжать к нам, когда ему будет удобно.
Монолог произносился уже в движении, поскольку Дороти прямиком из ванной, почти не прислушиваясь и ничего не объясняя, вышла из спальни и устремилась вниз по лестнице. Роберт едва успел схватить свои туфли в руки и последовать за ней. В дверях, на выходе из дому, он все же успел опередить ее и перегородил проход, одновременно натягивая туфли прямо на босу ногу.
— Да, ты прав, — вынужденно прервав свой бег, ответила Дороти. — Я ведь даже еще не думала об этой проблеме.
— А о чем же ты думала? — несколько агрессивно и требовательно задал он новый вопрос, заставивший Дороти вновь замкнуться в обороне.
— Ты что, добиваешься, чтобы я прямо сейчас, с ходу, выдала тебе однозначно «да» или «нет» на все твои вопросы?
— Я тебе уже сказал, что вполне понимаю твое желание и необходимость подумать над моим предложением, — произнес Роберт, уже с трудом сдерживая гнев.
Они молча дошли вместе до машины и тронулись в путь, некоторое время воздерживаясь от разговора. Затянувшееся молчание первым прервал Роберт.
— Я буду отсутствовать несколько дней. Вылетаю в Германию, оттуда в Данию, на деловые переговоры. Так что не буду висеть у тебя над душой. Надеюсь, что к моему возвращению у тебя уже будет ответ.
— Надеюсь, что да.
— Надеешься?
— Ну хорошо. Я дам тебе ответ.
— Это лучше. — Однако его лицо было мрачным.
Она понимала, что его гложет. Он сделал щедрое и благородное предложение и рассчитывал, что она сразу же с благодарностью его примет. Не сможет перед ним устоять. Очень выгодное предложение, сулящее хороший секс и хороший бизнес, без сложной нагрузки в виде труднообъяснимого и слишком требовательного понятия «любовь». Весьма разумное предложение. По этой сделке ей предлагался один из самых завидных в Лондоне женихов в комплекте с неограниченным доступом к деньгам.
А, по его мнению, альтернативным вариантом было добровольное изгнание из цивилизованного мира, возвращение в первобытные джунгли Гватемалы, к москитам и крокодилам, в затхлую, уныло-однообразную и примитивную жизнь маленькой общины, затерявшейся где-то на краю земли. Конечно, у нее будут большие деньги, даже очень большие, по ее меркам в джунглях. Но что с ними делать в том полудиком и ущербном мире? Она даже не сможет на них оказать должной помощи отцу в его медицинских исследованиях, ибо будет лишена возможности опереться на развитую научно-исследовательскую базу и производственные возможности МФИ. Ведь компанию ей все равно придется продать. Одна она ее не потянет. Для этого нет ни необходимых знаний, ни практического опыта, ни средств.
Так что для нее единственным достойным и удачным выходом является брак. Это взаимовыгодная сделка. Он тоже не останется внакладе, получив в свое полное распоряжение столь желаемую компанию, которая может стать перспективным, выгодным плацдармом для продвижения в мировой фармацевтический
