– Да, сержант.
– У вас есть какие-то соображения относительно того, как с бедным сержантом Пэтрисом мог произойти тот несчастный случай?
– Никак нет, сержант.
– Так я и думал. И никто другой тоже не знает. – Ти улыбнулся, и его худое, похожее на череп лицо стало почти дружелюбным.
– Возвращайтесь к своим товарищам, юный сержант. Скоро вечернее занятие.
Хэл, поняв, что никакого ответа на свой вопрос не получит, отсалютовал и удалился.
Возможный ответ пришел к нему на бегу: как высокопоставленный офицер не станет без веских на то причин рассказывать о том, где был, так, должно быть, обстояли дела и с сержантом.
Неужели Ти понимал, какая липа вся эта школа, и не хотел брать на себя ответственность за этот балаган?
Некоторые курсанты взяли привычку между вечерней поверкой и отбоем сидеть за бараками, на тихой поляне, – если позволяла погода. Там можно было поболтать о событиях дня, попытаться решить, увидят ли они вообще когда-нибудь живого дракона, не говоря уже о том, чтобы полетать на нем.
Поскольку осень уже плавно перетекала в зиму, многие прихватывали с собой одеяла, сидя на них и накидывая на плечи.
Однажды вечером все отправились спать, кроме Хэла и Сэслик.
Было тихо и ясно, ночной воздух дышал холодом, и они обнаружили, что совершенно естественным образом сидят, прижавшись друг к другу и глядя на почти полную луну.
– Представь себе, – тихонько сказала Сэслик, – что где-нибудь в Роче такие же парень и девушка, как мы, всадники на драконах, сейчас сидят и смотрят на эту луну... Интересно, о чем они думают? О чем-нибудь романтическом?
Хэл тоже думал о рочийцах, за тем лишь исключением, что его мысли крутились, скорее, вокруг нескольких появившихся у него идей относительно того, как можно убивать рочийских всадников – какого бы пола они ни были.
– Ну конечно, – поспешно согласился он. – Всякие романтические мечты, и, например, о том, чтобы... м-м... танцевать под луной, и...
Голос у него сорвался, и он обнаружил, что смотрит прямо в ее глаза, до краев полные лунным светом.
Ему мгновенно захотелось поцеловать ее, и он потянулся к ней, а ее губы чуть приоткрылись, но тут у них над ухом послышалось вкрадчивое:
– Ах, до чего же трогательно!
Хэл вихрем обернулся и увидел сержанта Пэтриса, бесшумно подкравшегося к ним на четвереньках.
– Значит, у нас осталась еще уйма сил, не так ли, на то, чтобы заниматься тут всяким непотребством, вместо того чтобы лежать в кроватках, как подобает хорошим мальчикам и девочкам?
– Э-э...
– Встать! Смирно! Шагом марш! Они повиновались.
– Полагаю, раз вы полны сил, то не откажетесь от поручения? Раз уж вы все равно не желаете спать ночью?
– Э-э... – выдавил Хэл.
– Что, вы уже починили ассенизационную повозку, сержант? – невинно осведомилась Сэслик.
– К сожалению, нет. Только не думайте, что я отправлю вас чинить ее сейчас, поскольку здесь без шума не обойдется, а я не хочу, чтобы сон ваших товарищей был потревожен из-за ваших... забав. А сейчас марш переодеваться в комбинезоны, птенчики. Жду вас там, где раньше был ипподром. Там есть одна конюшня, которую уже лет сто никто не чистил.
На заре конюшня сияла такой же первозданной чистотой, как в тот день, когда ее закончили строить. Хэл и Сэслик трудились при свете фонаря, а Пэтрис время от времени заходил, чтобы приглядеть за ними.
– Вполне неплохо, – одобрил он, когда уже заиграли утреннюю побудку. – А теперь марш по своим баракам и переоденьтесь в форму. У вас есть пятнадцать минут, и не вздумайте опоздать. Да смотрите, чтобы ни от одного не разило конским навозом, как сейчас! Пятнадцать минут, а потом я запланировал для вас чудесный кросс по пересеченной местности, прежде чем позавтракать.
Двоица бросила свои метлы и поспешила к баракам, твердо зная, что никак не успеет вымыться, не говоря уж о том, чтобы одеться.
Но их ждал сюрприз.
В двух бараках – именно в тех, где жили Хэл и Сэслик, – горел свет.
– Бегом, идиоты, – рявкнул Фаррен, а из второго барака высунулась Минта Гарт. – Вода уже нагрета. Вашу форму мы приготовили.
Проворные руки помогли Хэлу выбраться из вонючего комбинезона, и в тот же миг на него, стоявшего, дрожа, перед своим бараком, обрушились каскады мыльной воды. Чуть поодаль все то же самое проделывали с Сэслик.
Хэл слишком устал, чтобы при взгляде на нее ему в голову закралась хотя бы одна похотливая мысль. В руки ему полетел мундир, и он поспешно натянул его.
