– Можете, конечно же, можете, – с улыбкой ответил чародей и сделал едва заметный знак. Пятьдесят копий немедленно опустились, и я увидел, как некоторые всадники оскалили зубы. – Оцените их выдержку, господин посол. Некоторые из них объявили кровную вражду всей Нумантии.
– Пустяки, – беззаботно махнул Тенедос. – Я приехал сюда как гость, по вашему приглашению, и всецело доверяю чести хиллменов. Или то, что мне рассказывали о ней, – всего лишь пустые слухи?
Не ожидая ответа, он тронул поводья и поехал вперед, поочередно прикасаясь к наконечникам выставленных копий. Я заметил, что он держит в руке какой-то маленький предмет, тщательно прикрывая его ладонью, но так и не разглядел, что это было. Губы Тенедоса едва заметно шевелились, когда он прикасался к наконечникам.
Он возложил руки на пять или шесть копий, когда послышались изумленные возгласы: если раньше наконечники отливали смертоносным стальным блеском, то теперь они сверкали золотом.
Дисциплина стражников, если таковая имелась, быстро была нарушена, и они начали протискиваться вперед, надеясь раньше других получить «золотое прикосновение».
Лицо Иршада затуманилось от гнева, но он усилием воли взял себя в руки.
– Ты владеешь великим Даром, и, по-видимому, имеешь мало равных у себя на родине, – сказал он. – Мои люди благодарят меня. Остается лишь надеяться, что ты проявишь такую же щедрость по отношению к моему властелину, Тигру Пустыни.
Тенедос закончил одаривать копейщиков и вернулся ко мне, прежде чем ответить. Мне показалось, что в его руке тусклым золотым блеском сверкнул какой-то предмет, но из кармана она появилась пустой.
– Я в самом деле привез ценные дары ахиму Бейберу Фергане, – ответил он. – Но не из золота или серебра, ибо я понимаю, что человек, обладающий его мудростью и вкусом, знает цену блестящим безделушкам.
Столь благородный человек счел бы себя уязвленным, даже если бы я обратил в золото самые ворота этого города – ведь его интересы лежат далеко за пределами всего материального.
Теперь Иршад заулыбался.
– Нумантия сделала хороший выбор, о Провидец Тенедос, послав человека, чьи уста отмечены печатью необыкновенного красноречия. Несомненно, ахим Фергана также отдаст должное вашим способностям, хотя всем известна его прямота и умение видеть сердцевину вещей.
– Я уверен, что эта встреча принесет взаимную пользу и послужит на благо нашим великим государствам, – ответил Тенедос с такой же фальшивой улыбкой.
Так мы въехали в Сайану.
Узкие мощеные улочки были запружены повозками и людьми, как пешими, так и верхом. Я почти не видел женщин, так как местные мужчины считают их способными на самые бесстыдные распутства, стоит лишь отвести глаза, и поэтому держат своих жен и дочерей взаперти. Те немногие, которых я видел, отважно улыбались, а одна-две даже позволили своим одеяниям ненароком распахнуться снизу, открывая кусочек лодыжки или даже колено, чтобы я мог оценить товар.
Улицы периодически выводили нас на площади, полные лавок, где торговали одеждой, фруктами и овощами, медными безделушками, сомнительного вида мясом и пованивавшей рыбой. Многие лавочники торговали различными заклятьями, заговорами, амулетами и волшебными зельями.
Тенедос нагнулся ко мне и прошептал:
– Теперь я вижу, что ошибся, когда говорил, что со стороны Совета Десяти было странно назначать чародея на должность полномочного посла в Спорных Землях. Возможно, я в самом деле гожусь на эту роль. Либо я... либо деревенская колдунья.
Его губы снова изогнулись в улыбке, и я невольно улыбнулся в ответ. Мне начинал нравиться этот маленький человек с его необычным самоуничижительным юмором, редко встречающимся у людей, занимающих высокие посты.
Каменные дома по обеим сторонам улицы, с массивными прочными дверьми, с виду не поражали своей роскошью. В особняках побольше помимо дверей имелись надежно запертые внешние ворота. Тенедос заметил, что, должно быть, у ахима очень расторопные сборщики налогов: люди не выставляют своего богатства напоказ лишь когда страна кишит фискалами или ворами.
– Многие сказали бы, что это одно и то же, – добавил он.
Джак Иршад вывел нас в центр города, где улицы были шире, а дома роскошнее, чем на окраинах. Отдельные особняки занимали почти по целому кварталу. Остановившись перед одним из таких зданий, обнесенных каменной оградой с железными воротами, он объяснил, что это резиденция полномочного посла Нумантии.
– Слуги ожидают вас, и в доме есть все необходимое, согласно выбору его прежнего владельца, также нумантийца. Если чего-то не хватает, они будут готовы выполнить любое ваше пожелание.
– Вы можете отдыхать до завтрашнего утра, а затем мой повелитель, Десница Мира и Оплот Законности, будет иметь удовольствие принять вас у себя во дворце.
Слуги с поклонами распахнули ворота – тяжелую железную решетку с острыми пиками наверху – и хором приветствовали нас.
Так началось наше пребывание в Сайане.
Однако у нас оставалось мало времени для отдыха, а нам предстояло выполнить еще несколько неотложных дел.
Сперва мы принесли жертвы Ирису-Хранителю и Паноану, богу Никеи, в честь нашего благополучного прибытия. Мои люди вознесли молитвы Исе, а я добавил дары из свежих фруктов симабуанскому обезьяньему богу Вахану и божеству моего семейного очага Танису. Тенедос тоже совершил отдельное жертвоприношение. Я был уверен, что оно посвящено Сайонджи-разрушительнице – богине, которую мало кто осмеливался почитать, не говоря уже о том, чтобы привлечь к себе ее внимание, кроме как в мужском аспекте бога войны Исы.
После церемонии Тенедос приказал слугам оборудовать особое помещение, где могли бы поправляться
