Я угрюмо кивнул.
– Ха! – снова с чувством воскликнул Йонг, презрительно смахивая карты на пол. – А теперь слушай, симабуанец, что ты будешь делать. Ты пересечешь границу, но в Кейт ты даже ногой не ступишь.
– Я полечу по воздуху, – усмехнулся я.
– Нет. Ты отправишься туда, где у горных баранов от страха кружится голова. Ты поднимешься над облаками и сможешь мочиться на них, но твоя моча будет замерзать, не достигая земли. Я, Йонг, знаю другой путь. Тайную тропу, которая доставит тебя прямо в самое сердце Майсира.
Его лицо озарилось злорадным торжеством.
– Ну а
Солнце взошло меньше часа назад, и набережные были пусты. Остановив своего коня, я оглянулся на пятиэтажное здание, бывшее моим домом.
На верхнем этаже, в окне за балконом, в той комнате, где была наша спальня, едва заметно шелохнулась занавеска.
Мне показалось, я увидел за ней чей-то силуэт.
Утренний ветерок снова колыхнул занавеску и утих. Наступила полная тишина. Никто так и не вышел на балкон.
Подождав, я тронул коня. Тот, фыркнув, медленно застучал копытами по мостовой. Я ни разу не оглянулся.
Час спустя я уже был на корабле, поднимавшемся по реке к майсирской границе.
Глава 15
ТРОПА КОНТРАБАНДИСТОВ
Канан быстро поднялся по реке к Ренану. Опередив нас, туда уже отправились зашифрованные гелиограммы; дальше в Джарру известие о моем прибытии понесут гонцы, так что в условленном месте меня встретят негареты, майсирская пограничная стража.
Я взял с собой пять человек. Моим помощником и командиром отряда был назначен капитан Ласта. Я подумывал о том, чтобы взять провидицу Синаит, но Тенедос сказал, что это будет нарушением протокола. Сейчас, оглядываясь назад, я ломаю голову, сказал император правду или же им двигали иные побуждения.
Из чистого злорадства я произвел Карьяна в проводники, однако меня ждало разочарование. Верный ординарец лишь смерил меня презрительным взглядом и, пробормотав что-то насчет того, что всему придет свой срок, отправился в казарму собирать вещи. Кроме того, со мной отправились в путь сержант Свальбард, угрюмый верзила; лучник Курти, еще один улан, к чьему мастерству я относился с огромным уважением; и рядовой Маных, чье умение обращаться с луком я помнил еще по Каллио. К огромному изумлению Маныха, я произвел его в сержанты. Впрочем, осознав, что он все равно остался «нижним чином», Маных пожаловался на это Карьяну.
Тот усмехнулся.
– Поскольку ты среди нас все равно младший по званию, нам не придется долго выбирать, кого отправить за дровами, когда объявят привал. Ну а почему тебе дали очередной чин – скоро ты сам все поймешь. Мой господин хоронит всех тех, кому вешает лычки. И не только их. Ничего, твоя вдова будет получать большую пенсию. Мой господин – человек очень добрый.
Прежде чем Карьян заметил, что я случайно подслушал его монолог, я бесшумно удалился.
Нам предстояло взять в Ренане лошадей и отправиться на юг, а затем на запад, пересечь Спорные Земли к западу нагорья Урши и выйти на тайную тропу Йонга.
Мы с Йонгом провели вместе четыре дня, снова и снова повторяя в мельчайших подробностях этот путь, используя не только довольно приблизительные карты нагорья, но и весьма точные, хотя и своеобразные указания Йонга: «Свернешь с тропы, когда дойдешь до третьей излучины ручья. У этой излучины растет высокое дерево; влево у него торчит ветка, почти такая же толстая, как ствол. Ты без труда узнаешь это дерево, потому что на ветке сохранились остатки веревки. Когда-то я повесил на ней своего давнишнего приятеля за нечистоплотность в делах. Быть может, под деревом еще валяются его кости, если только их не растаскали шакалы».
Йонг очень неохотно поделился со мной секретами этой тропы. Он собирался сам отправиться с нами, утверждая, что жители равнин ни за что не смогут найти начало тропы, не говоря уж о том, чтобы не потерять ее в горах. Я ответил ему решительным и категоричным отказом; Йонг спорил, убеждал, угрожал, даже умолял. Но я твердо стоял на своем. Уж он-то должен был понимать, что я ни за что не позволю трибуну, тем более предводителю всех разведчиков и диверсантов империи отправиться со мной в неизвестность – каким бы важным ни считал император мое поручение.
Наконец Йонг, сверкнув глазами, кивнул.
– Нумантиец, я услышал твой приказ. Хорошо.
Я решил, что разговор на эту тему окончен. Увы, я плохо знал Йонга.
После отплытия из Никеи я двое суток не выходил из своей каюты, так как мне предстояло изучить и подписать около трех пудов всевозможных документов. Но всему приходит конец. Когда у меня не осталось ничего, напоминающего о Никее, письменном столе и бумагах, я поднялся на палубу. Моросил мелкий, нудный дождик. Ощутив лицом влагу, я почувствовал, как вода омыла мое тело, мысли, душу.
«Канан» до сих пор не вышел из дельты Латаны, и порой берега сходились почти вплотную, хотя выкопанный судоходный канал был достаточно глубок. Я разглядывал пеструю водоплавающую птицу, восхищаясь ее ярким оперением, и совершенно не обращал внимания на моряка, стоящего поблизости спиной ко мне.
– Этой птице повезло, симабуанец. Если бы ты встретил ее на берегу, имея лук и стрелы, ее перья украсили бы одну из твоих шляп.
