Таниса, Вахана… и самой Сайонджи!
Он был донельзя перепуган как моим гневом, так и именем богини Смерти, и послушно кивнул. Думаю, теперь о его поведении мне можно было не беспокоиться.
– И как долго, по твоему мнению, нам придется скрываться? – спросил Дариал.
– До тех пор, пока человек, именующий себя Лейшем Тенедосом, будет оставаться в живых.
– Как же мы узнаем, что… что его больше нет? Что нам больше ничего не грозит и мы можем покинуть убежище? – осведомилась Джерица.
– Об этом узнает вся страна, – пообещал я.
– А ты сам? – обратилась ко мне Касса. – Куда пойдешь ты?
– На юг, – ответил я. – На юг, на войну.
9
ПОХОД НА ЮГ
Первые три дня я ехал как можно быстрее, стремясь уйти подальше от имения и его обитателей. Затем я выбрался из джунглей Симабу в бескрайние саванны Тагила. Сначала ехать приходилось по извилистым разбитым проселкам, но затем дороги стали шире, а по мере того как я забирал на восток, приближаясь к Латане, кое-где в городских предместьях стали попадаться даже мощеные тракты.
Мне встречались и другие путешественники – торговцы и фермеры, направляющиеся на рынки. Точно так же, как и во время моего первого путешествия по Кальди и Симабу, в большинстве своем это были пожилые или очень молодые люди. Для вящей безопасности они передвигались группами.
Но здесь на дорогах попадались и другие странники, каких мне прежде не доводилось видеть. Кое-кто из них особенно тревожил меня: отставные солдаты, путешествующие по двое или небольшими группами. Часть из них имела лошадей, часть передвигалась пешком. В основном они были одеты в остатки своего обмундирования, и некоторые из них – впрочем, очень немногие – не имели руки, ноги, глаза или были изуродованы каким-то иным образом. Все были вооружены и отличались твердым взглядом, характерным для людей, которым слишком часто приходилось видеть смерть.
Я старался избегать ночлегов рядом с такими людьми, хотя всегда держал меч и спрятанный кинжал наготове.
Куда они шли? Они сами этого точно не знали. Возможно, в Куррам, а возможно, южнее, в Чалт. Что они рассчитывали найти? Работу, сказал один, а другой скривил рот в скептической ухмылке.
– Работы везде много, если, конечно, ты не слишком привередлив, – сказал он. – Любой фермер будет рад лишней паре сильных рук. Впрочем, мы забросили эти дела, когда завербовались в армию.
– И не собираемся к ним возвращаться, – добавил второй.
– А почему бы и нет? – спросил я. – Это достойная жизнь.
– Плевать мне на достоинство, – грубо откликнулся третий. – Пусть о нем думают знать да те генералы, которые замочили нас в майсирском нужнике, и пусть это достоинство у них изо всех дырок повылазит.
– И все-таки ответь, – настаивал я. – Что ты ищешь?
Он начал было что-то говорить, умолк и некоторое время молчал, пошевеливая палкой горящие головни в костре.
– Сам не знаю, – пробормотал он после долгой па узы. – Смотри, какое дело получается. Ежели подумать, то война будто перерезала что-то во мне, так что мне кажется, будто и не было никакого дома, где я родился и куда мог бы вернуться. Люди все время пялят на меня зенки и впрямь боятся меня, будто я хищник какой и собираюсь на них наброситься.
А может, и собираюсь. Так что приехал я домой и уехал. Встретился по дороге с другими такими же говноедами, и теперь мы все вместе ищем, сами не знаем что.
– Вы могли бы вернуться под знамена, – предложил я и тут же цинично добавил: – Их теперь много, есть из чего выбрать: или миротворцы, или бывший император, или те, кто не желает позволить ему вернуться на трон.
– Пусть они грызутся между собой, – вступил в раз говор другой бродяга. – Если человек слушается генералов, то его, скорее всего, убьют. Ты, похоже, был офицером, тоже в некотором роде солдат. Неужто ты так и не усек этого?
Я заставил себя непринужденно расхохотаться.
– Не слишком крепко.
– Мы всегда можем присоединиться к бандитам, – заметил еще один. – Разгульно пожить год-другой, пока нас не поймают и не размотают кишки вдоль тракта. Ты, наверно, ищешь банду?
Я отрицательно покачал головой.
– Так куда же тебя несет?
Я сказал им правду.
– Я был прав. Ты так ничего и не понял.
Я спал той ночью вполглаза, но ни один из них не попытался сделать мне что-нибудь дурное. Впрочем, если бы они попробовали ограбить или убить меня, я был бы очень удивлен, поскольку, несмотря на разномастное оружие, дурную одежду, грубые речи, я узнал в них тех настоящих солдат, вести которых за собой некогда посчитал за честь.
За завтраком я поделился с ними припасами из моих седельных сумок, нагрузил поклажу на двух моих вьючных лошадей и вскочил в седло.
– И все же я повторю свое предложение, – сказал я. – Если вы не найдете ничего, подходящего вам,
