Джошуа пустил вдогонку вторую. Чесни сидел, открыв рот.
– Сворачиваем налево, – сказал Вольф. – До рассвета идем параллельно гребню. Потом перевалим в нашу долину. Вперед, солдат.
Они двинулись. Через минуту послышался визг гравилайтеров, небо осветилось.
– Ложись, и дай бог, чтоб у Инспектората оказалась нехватка датчиков.
Загремели взрывы, земля задрожала.
– Молодцы, ребята, – сказал Джошуа. – Бомби джунгли. Чем проще, тем вернее.
Взревели двигатели, два патрульных корабля спикировали вниз. Из них вырвалось пламя, снаряды ударили в гору.
– Если я знаю любителей, это развлечение до утра, – сказал Вольф. – Затем войска высадятся на гору и начнут прочесывать сверху вниз. Когда… Если Инспекторат обнаружит пещеру, им будет чем заняться, и мы спокойно уйдем.
Перед самой зарей послышались взрывы, застрекотали очереди.
– Нашли, – сказал Чесни.
– Может, – отвечал Вольф, – а может, палят друг по другу или по страшно опасному дереву.
– Я за то, чтоб ублюдков накрыли.
– Зачем? Они сваляли дурака, – сказал Вольф, – и, по-моему, свое уже получили.
– Не люблю людей, которых тянет меня убить.
– Понятное чувство. Меня оно тоже посещает.
К восходу Чесни начало шатать. Джошуа нашел густую заросль, они забились под ветки.
Чесни отрубился сразу, не предложив подежурить.
Вольф ощупал окрестность, не нашел ничего, размеренно задышал, расслабился, продолжая мысленное наблюдение.
Около полудня Чесни засопел и проснулся.
Он увидел, что Вольф сидит по-турецки и считает деньги.
– Сколько?
– Чуть меньше полумиллиона, – доложил Джошуа. – Опять-таки, похоже, настоящие. – Он покачал головой. – Надо было им торговаться, а не хвататься за бластеры. Две трети – не такая плохая плата.
Чесни кивнул.
– Ты прав. Бог свидетель, я брал меньше и не рыдал потом ночь напролет. Скажи, почему люди не умеют быть честными?
Вольф поглядел на него, но не ответил. Чесни хватило ума отвести взгляд.
Почти до полуночи они двигались медленно, тихо, вдоль самого гребня, потом выжидали до утра.
В небе носились патрульные катера, лифтеры, грависани. Однако ни один не замедлился, и Вольф не обращал внимания.
Выйдя к открытому месту, они долго вслушивались, потом пускались рысью.
– Мы сделали большой круг, – объяснил Вольф. – Еще раз переночуем на свежем воздухе, а утречком выйдем к «Резолюту».
– Скорее бы! – прошептал Чесни. – Я и не знал, что от меня может так разить. Оккупирую душ и не выйду оттуда никогда. Значит, это и есть солдатская жизнь?
– Нет, – отвечал Вольф. – Вот когда ты уже не замечаешь, что от тебя разит, тогда ты начинаешь становиться солдатом.
В ту ночь, пока Чесни спал, Вольф подполз ближе, вытащил у него бластер и с силою вдавил дуло в землю. Затем аккуратно счистил наружную грязь и вновь уложил бластер рядом со спящим.
Чесни коснулся сенсоров на пульте, выждал.
Бурая вода всколыхнулась, и «Резолют» всплыл. Загудели дополнительные двигатели, выталкивая его на берег. Шлюз открылся, наружу скользнул трап.
Вольф двинулся к кораблю.
– Джошуа.
Вольф остановился.
– Повернись, Вольф. Я не люблю стрелять в спину.
Джошуа подчинился.
Чесни двумя руками направлял бластер ему в грудь.
– Я не согласен, что три четверти миллиона – достаточно для двоих! – произнес Чесни тем же ликующим голосом, каким говорил Тревору, что тот ошибся. – И с нашим общим другом я тоже делиться не намерен.
– Не надо, Меррет, – сказал Джошуа.
