катастрофой.
— Зюдхаус — опасность, это точно, — говорит Ноа.
— Но в нашей школе есть не только Зюдхаусы. И в Германии были не только Зюдхаусы!
— Ты сказал ей об этом?
— Я рассказал ей о том, что живу только благодаря нескольким людям, которые спрятали меня, Они не были Зюдхаусами. Но были немцами.
— Ну и что?
— Она улыбнулась со слезами на глазах.
— Вот видишь. И так будет всегда.
— Может быть, Вольфганг. А может быть, и нет. Никогда нельзя говорить «всегда».
— Никогда нельзя говорить «никогда». Она не хотела ехать в Германию. И все-таки она здесь. У нее есть мы трое, доктор Фрей. Есть еще несколько человек, которые ей понравятся. Все зависит от того, как мы сможем убедить ее, что эта страна стала другой.
— Эта страна стала другой? — очень громко говорит Вольфганг.
— Да!
— Ты веришь в это?
Ноа отвечает очень тихо:
— Мне необходимо верить в это. Если бы я не верил в это, то для меня и для всех, кто не верит, остался бы всего лишь один подходящий путь: срочная эмиграция.
— Ну и что?
— Я не могу эмигрировать. Наши люди в Лондоне хотят, чтобы я здесь закончил школу. Наши люди платят.
— А после окончания школы?
— Сразу же уеду в Израиль.
— Итак, страна не стала другой, — говорю я.
— Нам необходимо верить в это, — отвечает Ноа. — Или внушить себе это. Но большим самообманом это не кажется. Подумайте о людях, которые меня прятали и при этом рисковали жизнью. Подумайте о Карле Оссицки, о котором нам рассказал доктор Фрей. Таких людей много!
— Но им нечего сказать! — рассуждает Вольфганг.
— Настанет день, и тогда им будет что сказать.
— Ты сам не веришь в это.
— Нет, — отвечает Ноа. — Но так бы хотелось верить.
Часть пятая
Глава 1
— Любимый…
— Верена!
— Я так рада слышать твой голос… Когда я сегодня проснулась, а тебя уже не было, меня охватил ужасный страх…
— Отчего?
— Что ты можешь умереть. Я… я… почти сошла с ума от страха, представив себе, что произошла катастрофа на шоссе и ты умер, скончался где-то во Фридхайме…
В те часы действительно умер человек во Фридхайме, но я ничего не рассказываю Верене о кончине фрейлейн Гильденбранд. Я сижу в конторе гаража, и моя рука настолько влажна от волнения, что телефонная трубка едва не выскальзывает.
Пять минут третьего. Вторая половина дня. Светит солнце. Пару часов назад умерла фрейлейн Гильденбранд. И пару часов назад я расстался с Вереной.
В своем рассказе я перешагнул через три дня. Правда, я поведал о похоронах фрейлейн Гильденбранд, но не сообщил о том, что я пережил в эти дни с Вереной. Мне хотелось исключить все прочее, убрать с пути и освободить место для себя и Верены. Поэтому я и начинаю новую главу.
Это бесчувственно и чудовищно. Умирает добропорядочная пожилая дама, а я пишу: чтобы иметь место для себя и Верены. Это отвратительно, но я совсем не стыжусь того, что смерть фрейлейн Гильденбранд мне безразлична в тот момент, когда я думаю о Верене, когда я слышу ее голос. Безразлична? Забыть? Забыть навсегда.
— Было так прекрасно, Оливер…
— Верена…
— Когда мы увидимся вновь?
— Когда ты хочешь.
— Послезавтра у меня нет времени. В понедельник я должна идти с Эвелин к стоматологу.
Если бы она смогла послезавтра, я не пошел бы на похороны фрейлейн Гильденбранд.
— Но во вторник после обеда, Оливер…
— Да, да, да.
— В три часа?
— Раньше.
— Ну в два.
— Тогда я не стану есть. Куплю себе сэндвич. Куда нужно прийти?
— Это фантастика, Оливер! У меня есть подруга. Завтра она улетает со своим мужем на три месяца в Америку. Она позвонила мне сегодня после обеда. У них есть бунгало. Совсем маленький деревянный домик. Она поручила мне иногда присматривать за ним… когда наступит зима. Итак… Она принесет ключи…
— Где, где находится домик?
— Вот это-то как раз и есть самое фантастическое. В Грисхайме… На краю Нидервальда…
— Нидервальда? Он расположен недалеко от шоссе!
— Да, любимый, да. Тебе не нужно будет ехать во Франкфурт. Моя подруга говорит, что сейчас там практически никого не бывает. Владельцы других домиков появляются лишь в конце недели!
— В Нидервальд я доеду за двадцать минут!
— Именно! Улица Брунненпфад, 21. Нас не знает там ни единая душа. Я никогда еще там не бывала. Там, должно быть, все очень просто в плане интерьера…
— Кровать есть?
— Да!
— Тогда все нормально!
— Дорогой… Там электричество. Горячая вода и большая электропечь, если будет холодно. Это ли не чудо?
— Я не верю в чудеса.
— Почему… почему милосердный Господь так нам помогает?
— Я тебе уже сказал. Потому что это любовь.
— Нет! Прекрати! Я не хочу! Любви нет! Больше нет для такой женщины, как я! Почему ты молчишь?
— Я больше никогда ничего не скажу. Я буду ждать дня, о котором ты говоришь.
— Оливер, подумай о нашей договоренности.
— Я думаю. Поэтому больше не говорю об этом.
— И представь себе, в этом домике есть даже радио и проигрыватель.
— Прекрасно. Тогда мы сможем слушать песню «Любовь — только слово». Захвати с собой
