– Есть какие-нибудь предложения? – холодно поинтересовался он.
Вишнево-красное такси завернуло за угол и остановилось перед подъездом дома в Вашингтоне, где Клаудия когда-то жила вместе с Алексом и детьми. В зеркальце заднего вида она заметила отражение своего лица: глаза сверкают в радостном ожидании, на губах трепещет тень озорной, почти счастливой улыбки. Клаудия едва могла сдержать свою радость. Скоро она обнимет детей, а потом преподнесет им свой сюрприз, который она обдумывала три недели кряду. Она чувствовала себя словно маленькая девочка, наконец-то получившая в подарок куклу, о которой давно мечтала.
Она возвращалась сюда уже не в первый раз. В соответствии с договоренностью между ней и Алексом большую часть года дети жили с отцом; она же прилетала из Нью-Йорка каждую неделю, чтобы провести с Тоней и Виктором несколько часов. Алекса, который в последнее время был занят какой-то работой в Нью- Йорке, Клаудия по-прежнему избегала. Она решила, что так будет для нее лучше; Клаудия не хотела разговаривать с ним и бередить старые раны.
Клаудия очень любила вечера, которые она проводила с детьми. Втроем они ходили в кино, гуляли в парках, где с лотков торговали игрушками, или заходили в кафе Единственное, что отравляло ей эти драгоценные часы, был телохранитель из ЦРУ, который повсюду следовал за ними. Как правило, это был один и тот же человек: огромный похожий на медведя мужчина средних лет с тяжелым подбородком, подозрительными глазами-бусинками и каштановым шиньоном на голове. В углу его рта дымилась неизменная сигарета. Тоня утверждала, что дядю-медведя зовут Бэбкок; она слышала, как Алекс называл его этим именем. Тоне Бэбкок нравился, но Клаудия все равно ощущала себя его пленницей. Куда бы они ни пошли, она чувствовала его острый взгляд затылком и кожей спины, и это приводило ее в ярость. “Еще одна мания Алекса, – думала она про себя, – еще одно следствие безумной войны между братьями”.
Несколько часов, которые она проводила с детьми, как правило во второй половине дня, пролетали слишком быстро, да еще отвратительный охранник омрачал эти свидания. Клаудия мечтала о спокойном, продолжительном уик-энде, который она могла бы провести одна с детьми в таком месте, где никто бы ее не нашел. Однажды она заговорила об этом с Робином, и тот неожиданно подбодрил ее.
– Если тебе хочется этого, любимая, – сказал он со своим смешным британским акцентом, – возьми да и сделай! Не трусь, действуй.
С его помощью Клаудия составила хитрый план, который мог помочь ей оторваться от телохранителя и уехать с детьми за город. Никто, кроме Робина, об этом плане не знал.
Она продумала и подготовила все вплоть до мельчайших подробностей, получая такое же удовольствие, какое, должно быть, испытывал Алекс, планируя свои тайные операции.
Начала она с того, что сняла на две ночи две комнаты в гостинице “Чесапик”, купила для Тони и Виктора теплую одежду и другие вещи. Выбирать курточки, свитера и туфли, особенно для Тони, которая вот-вот должна была превратиться из девочки в молодую леди, было нелегко, но страшно интересно и приятно. Все покупки, вместе со своими собственными вещами, она погрузила в “тандерберд”, взятый напрокат в Национальном аэропорту Вашингтона. Машину она оставила на стоянке возле кинотеатра “Савой-3”, неподалеку от округа Дюпон. Алексу она написала записку, которую собиралась оставить у домработницы, где сообщала, что забирает детей на уик-энд и что они вернутся домой вечером в воскресенье. Она даже собиралась позвонить ему из Чесапик-сити или из Балтимора, чтобы успокоить его.
Потом она взяла такси и поехала домой за детьми. У дома Алекса она попросила водителя подождать, взбежала по ступенькам и надавила кнопку звонка.
Ее план сработал превосходно. Домработница Алекса, миссис Канингем, была очень любезна и пообещала передать Алексу записку, как только он вернется. Тоня в новеньком джинсовом костюме выглядела великолепно. В свое время она не захотела остричь свои длинные белокурые волосы, и теперь казалась очень женственной и взрослой. В ее нежных объятиях Клаудия чувствовала искреннюю благодарность и любовь.
– Мамочка, у меня уже есть мальчик, – с восторгом зашептала Тоня. – Его зовут Джимми, и он самый спокойный в нашем классе.
Джимми, конечно же, был без ума от Тони, и собирался стать рок-звездой или, на худой конец, астронавтом.
Откровения дочери были прерваны Виктором, который, широко улыбаясь беззубым ртом и вопя от восторга, прыгнул ей на руки. Ему было почти семь, он рос здоровым и веселым мальчуганом, унаследовавшим смуглую кожу Клаудии и ее блестящие черные глаза. Виктор немедленно принялся исследовать, что же находится внутри игрушечного робота, подаренного Клаудией, и разломал его на части секунд за тридцать, что, без сомнения, было рекордом недолговечности для любой игрушки. Когда-то они с Алексом шутили, что вместе с каждой игрушкой, которую они покупали сыну, нужно приносить ему еще и молоток, дабы он мог побыстрее с ней расправиться.
Некоторое время спустя они уселись в такси и медленно отъехали. Машина ЦРУ, конечно же, следовала за ними.
Только теперь Клаудия поделилась с детьми своим планом. Уик-энд они проведут в походах по окрестностям Чесапик-бей, причем сперва проселками доберутся до Балтимора и переночуют в отеле “Чесапик”. В субботу утром они сядут на пароход, отправятся в поездку вдоль берегов залива и посетят исторический район Хавр-де-Грас, а в воскресенье поедут кататься на машине, исследуя окрестные реки, леса и старинные бастионы Гражданской войны.
Виктор был очень рад.
– А индейцев мы усадим? – не переставая спрашивал он ц размахивал пухлыми ручками, посылая точно в цель воображаемые стрелы. Тоня тоже была очень довольна, однако больше всего ее обрадовало то, что Клаудия твердо пообещала разрешить ей позвонить Джимми из отеля. Все трое были совершенно уверены, что это будут незабываемые дни, однако когда они выходили из такси, Виктор ненароком испортил Клаудии настроение, спросив, приедет ли папа и когда. Испытывая неожиданно острую тоску, Клаудия отвернулась и быстро зашагала к кассам кинотеатра “Савой-3”.
Фильм назывался “Должно быть, боги сошли с ума”, они видели его уже дважды. В зале было полно детей и подростков с пакетиками “воздушной кукурузы” и огромными бутылками “Коки”. Клаудия и ее дети сидели неподалеку от выхода, а Бэбкоку досталось место на противоположном конце зала.
Как только началась демонстрация картины, Клаудия слегка подтолкнула детей, и они незаметно выбрались из темного зала. Через считанные секунды трое заговорщиков уже мчались по дороге в арендованном “тандерберде”
– Получилось! – воскликнула Клаудия радостно, и дети поддержали ее радостными криками, а Виктор еще и запрыгал на переднем сиденье.
Через полчаса они свернули с шоссе №95 на пустынную дорогу, которая прихотливо извивалась между отлогими холмами Мэриленда. Клаудия как раз рассказывала детям о происхождении названия “Чесапик”, что на языке индейцев-алгонкинов звучало как “Чесепиук” и означало “залив, полный ракушек”, когда заметила в зеркале заднего вида два автомобиля. Один из них неожиданно прибавил скорость и преследовал ее “тандерберд” буквально по пятам, зачем-то включив дальний свет фар.
– Что им нужно, мамочка?! – в тревоге воскликнула Тоня.
Виктор обернулся назад и весело помахал рукой сияющим огням. Клаудия, почувствовав неожиданный страх, попыталась прибавить газ, но второй автомобиль легко обогнал их, резко свернул на их полосу и внезапно затормозил, загородив шоссе. Клаудия ударила по тормозам, и ее машина, визжа шинами по асфальту, остановилась в нескольких дюймах от переднего автомобиля.
Из машин выскочили четверо незнакомых мужчин и бросились к “тандерберду”. “Бог мой, у них оружие!” – в панике подумала Клаудия, лихорадочно сражаясь со своим ремнем безопасности. Тоня, закрыв лицо руками, громко кричала от ужаса. Клаудия попыталась запереть дверцы машины изнутри, но было слишком поздно. Двое незнакомцев, чьи лица были скрыты лыжными масками, отворили двери с правой стороны и выволокли наружу ее детей. Третий направил на Клаудию пистолет и прокричал:
– Не двигаться!
Клаудия сопротивлялась, бешено лягаясь и царапаясь. Бандит попытался схватить ее за пояс, но поскользнулся, и оба рухнули на асфальт. Клаудия потянулась к его пистолету, но он ударил ее в живот, профессионально и сильно, так что она задохнулась от ослепительной боли.
Остальные нападавшие тем временем тащили отчаянно сопротивляющихся детей к переднему
