У самого берега плескались двое мальчишек, еще младенчески пухлых, а на берегу лежали три девочки постарше. Плечи, ноги и руки их были смуглы, а животы и спины над узенькими плавками, недавно тронутые солнцем, ярко розовы. В самой тоненькой и длинноногой Вера Алексеевна узнала Надю. Девчонки пересыпали в ладонях цветные камушки и весело болтали.
— Надя! — позвала Вера Алексеевна.
Девочка подняла голову, посмотрела, но не встала. Вера Алексеевна подошла ближе.
— Я скоро уезжаю, хотела взглянуть на тебя, узнать, как твои дела. Мы давно не видались.
Надя, упираясь руками в гальку, выгнула спину и, закинув голову, посмотрела снизу на Веру Алексеевну.
— Гляньте, как я зараз в кольцо совьюсь… Не, не достать… Не видались? Чего я не приходила? Дела были, вот и не приходила.
Она вскочила, подпрыгнула и попыталась встать на руки, но упала и засмеялась.
— Теперь уж купаться можно, вода теплая! И мы загораем на пляжу. С подружками.
Она улыбнулась Вере Алексеевне, наморщив розовый обгоревший нос.
— Мама на меня сердилась… — сказала она тихо, подкатывая к себе пальцами ноги круглый камушек, — …что я с вами тогда в кафе ходила. За юбку и за туфли тоже. Она меня запирала на три дня…
— А я скучала без тебя, — вздохнула Вера Алексеевна.
Девочка взглянула на нее и улыбнулась.
— Приходите к нам, мы завсегда под этим камнем пляжуем… Гляньте, как я поплыву!
И, обдавая брызгами себя и мальчишек, копавших влажную гальку, Надя вбежала в воду и поплыла, отмахивая саженки, прочь от берега.
— Надя, не заплывай далеко! — крикнула Вера Алексеевна тревожно.
В солнечных бликах на легкой зыби она едва различала тонкие смуглые руки и светлую голову. Но вот уж и рук не стало видно. Вера Алексеевна повернулась испуганно к девочкам:
— Где ж она? Не вижу…
— Мабуть отдыхае, — певуче отозвалась черноволосая и, заслонив глаза ладонью, поглядела вдаль. — Вон лежить, колыхается, як та дэльфиня… Повертае, вже повертае…
И вновь замелькали руки, все яснее, все четче, и вскоре Надя вышла из моря — холодная, в пупырышках озноба, водяных блестках, запыхавшаяся, усталая, сияющая. Выкрикнув: «Ой-ой-ой, насилушки доплыла!» — с блаженным стоном упала она животом на горячую гальку, раскинула руки, ноги и замерла.
— До свиданья, Надя, — сказала Вера Алексеевна и подождала ответа. — Завтра я уезжаю…
— До свиданья, счастливо вам! — ответила девочка, не поднимая головы.
«Вот и попрощались», — подумала Вера Алексеевна, повернулась и тихо пошла обратно. И, только отойдя порядочно, вспомнила: книжку Наде не отдала, книжка осталась в сумке. Но возвращаться ей не хотелось.
Учительница шла по берегу совсем близко к воде, и море дышало ей в правую щеку свежо и сильно. «Какая храбрая девочка», — думала она, изумляясь и слегка робея перед Надиной смелостью.
Вера Алексеевна остановилась: передохнуть, проститься с морем, посмотреть на него с берега, где нет лежаков, кресел, тентов, Она вздохнула несколько раз глубоко, будто надолго запасаясь целебным воздухом, и улыбнулась — завтра она едет домой.
Море слепило солнцем, — солнечный свет прыгал и кувыркался на мелких волнах, как стая серебряных дельфинов.
А девочка опять уплыла в море и качалась на зыбкой волне, отдыхая.
