Попробую позже, а сейчас скорее к Вале, пока никто не проскочил вперед!
Валя недовольна — я пришла недостаточно быстро. Ворчит:
— То бегают, бегают, то не дозовешься.
Сегодня у них производственное совещание, с четырех свободны все установки, если работать самостоятельно — пожалуйста. Тот, за кем это время, отказался.
С четырех? Это слишком поздно! Всего полтора часа, если б не было семинара. А он начинается в 16.45. И я не могу сегодня с него отпрашиваться, раз мне выступать. Значит, всего сорок пять минут. Объясняю Вале, но она не понимает.
— Вы просили, вот я вам и даю.
— Нельзя ли начать хоть на часик пораньше, хоть на одной установке?
— Нет, нельзя.
— Как же мне быть? — думаю я вслух.
— Уж не знаю. Решайте… А то отдам другим. Желающих много…
— А кто там пораньше, может, мне поменяться?..
— Нет уж, не устраивайте мне тут обменное бюро — и так у нас проходной двор…
Хорошо, мы берем это время — значит, в 16.00.
На обратном пути ломаю голову — как быть? Может, Люське отпроситься с занятий, провести несколько опытов? Только каждый образец надо измерить микрометром, обязательно каждый, хоть они изготовлены по стандарту… Сделает она это? А вычислить площадь поперечного сечения? Не признает она этой тщательности. Нет, Люську отставить. Кого еще можно просить — Зинаиду? Но она, наверное, забыла все это.
Значит, необходимо отпроситься с семинара.
Я сижу над дневником, составляю сводку вчерашних электроиспытаний, а в голове все вертится мыслишка, как бы мне удрать от всех да поработать в физико-механической до конца дня.
— А где Люся Вартановна? — спрашиваю я.
Все молчат. Неужели никто не знает? Ну если так, то я пропала. Значит, Люся черная «ушла думать». В таких случаях она умеет скрыться так, что никто ее не найдет.
Внезапно наступает перерыв. Люся беленькая, наклонясь ко мне говорит:
— Ты что, спишь, что ли, говори скорей, чего тебе, задерживаешь, ведь два часа.
Я начинаю соображать вслух, что мне надо, а Люська торопит:
— Ну все, что ли?
— Все, — отвечаю я, — раз тебе некогда, то все!
— Ну что злишься? — уступает Люська.
А я не злюсь, я просто не знаю, что мне делать.
И как раз в эту минуту телефон: «Воронкову просят срочно в проходную принять изделия с производства». Я кидаю Люське две трешки:
— Купи что-нибудь мясное. — В дверях вспоминаю: — И чего-нибудь пожевать (я ведь еще не ела сегодня).
Внизу в проходной лежат выброшенные из «пикапа» три громоздких свертка с надписями: «В полимеры Воронковой» — первые опытные изделия из стеклопластика-1, выполненные на нашем экспериментальном заводе, — кровельные плитки, толстые короткие трубы. Поспешил Яков Петрович заказать, ведь состав изменен… Только место на стеллажах занимать будут.
Спрашиваю у вахтера, где Юра — наш рабочий, посыльный, «мальчик на подхвате». Только что был тут. Он всегда «только что» там был, где он нужен. Пробую найти его по телефону, но мне некогда. Беру один из свертков и тащу его по лестнице на третий этаж. Старый вахтер причитает, жалея меня, бранит Юру. Под этот аккомпанемент я потихоньку перетаскиваю все свертки к нам в лабораторию. Когда я тащусь с последним, меня догоняет Люська с нашими покупками:
— Оля, «Лотос» дают в хозтоварах, я заняла очередь, кто б пошел, взяли бы на всех…
«Лотос» нужен, очень нужен, но я только машу рукой — не до «Лотоса» мне, четвертый час, только успеть собраться в механическую и все-таки в программу заглянуть. Но Люси Маркорян все еще нет… Впрочем, я же решила — иду в механическую?! Вот съем, что мне Люська принесла, и умотаюсь. Но беленькая куда-то пропала — не за «Лотосом» ли? Лезу к ней в сумку — две булки, два творожных сырка. Уж половина-то наверное мне.
Собираюсь потихоньку, образцы наши давно внизу, и без пяти четыре исчезаю.
Начну с маятникового копра. Замеряю первый брусок, закрепляю. Устанавливаю угол зарядки. Отпускаю маятник. Удар! Образец выдержал. Теперь увеличим нагрузку. Что это, я волнуюсь? Спортивный азарт Ставка на стеклопласт-2: выдержит — не выдержит? Образец не разбивается при максимальной силе удара. Ура! Или еще рано кричать «ура»? Испытания на прочность на этом ведь не кончаются… А растяжение? Сжатие? Твердость?
Я погружаюсь в увлекательный спорт, в котором я тренер, а мой подопечный спортсмен — Пластик. Он прошел первый тур и готовится ко второму: опять измеряется толщина, ширина, опять вычисляется площадь поперечного сечения… Теперь новая машина, новая нагрузка…
Через некоторое время я нахожу на листе с подсчетами сдобную булку и творожный сырок. Вот интересно! Я уже съела булку и сырок наверху. Что это — приходила Люська? Я не заметила. Очень хорошо так работать — в темпе, молчаливо, один на один с делом. Но вдруг до меня доходит моя фамилия, которую выкрикивают напористо и зло:
— Воронкова! Воронкова!! Да Воронкова же!!
Оглядываюсь. У дверей стоит Лидия.
— Занятия начинаются. Давай. И поскорей. — Выпалив это, она хлопает дверью.
Разыскала! А что, если не пойти? Черт возьми, хоть этот опыт должна я закончить? Через десять минут распахивается дверь и влетает Люська.
— Ну что же ты? — кричит она. — Лидия скандалит, Зачураеву на тебя пожаловалась. Идешь ты, наконец?
— Иду, иду. Скажи хоть, о чем вы там говорите?
— О неграх, — бросает Люська, вылетая за дверь.
Сбрасываю измеренные образцы обратно в коробку, туда же кидаю микрометр, карандаш, листы бумаги с расчетами, а сверху хлопаю дневник испытаний.
Бегу по лестнице, стараюсь вспомнить тему занятий. При чем там негры? А, кажется вопрос о противоречиях — антагонистических и неантагонистических. Будто так. Да, именно так.
Забегаю к себе, сваливаю на стол все имущество и, схватив карандаш и тетрадку, с виноватым видом вхожу в соседнюю большую комнату, где собирается вся лаборатория.
Говорит сам Зачураев, но, как только я открываю дверь, он замолкает. Прошу извинения и пытаюсь пробраться к Люсе Маркорян.
— Что вы так запаздываете? — сердится Зачураев. — Садитесь, вот же свободное место. — Он указывает на ближайший стул. — Давайте продолжим. Итак, мы рассмотрели, что такое противоречия и каков их характер в классовом обществе в условиях капитализма.
Зачураев вытаскивает платок из кармана и вытирает руки. Значит, сейчас перейдет к новому вопросу.
— Ну-с, а в социалистическом, бесклассовом, обществе — существуют ли в нем противоречия, вернее сказать, мешающие его поступательному движению пережитки? Какой они носят характер? Кто хочет, пожалуйста… Ну-с, прошу…
Все молчат. Полная тишина. Взглядываю искоса на Люсю Маркорян. Она смотрит на меня, подняв брови — удивлена.
И тут слышится робкий голос:
— В обществе, развивающемся на пути… в социалистическом обществе не может быть противоречий… Кто не выдержал молчания? Шурочка.
Зачураев обрадованно подхватывает чахлую реплику.
— Не совсем так, не совсем… Нельзя сказать, что бесклассовое общество, общество, построившее социализм, свободно от трудностей, ошибок, даже противоречий, связанных в основном с преодолением
