отвели комнату в губернаторском доме, притом попросторнее. Эсеро-меньшевистские руководители ответили отказом. Больше того, они пригрозили Гавену, что «скоро-де большевикам отведут много больших комнат в большом доме на „Привокзальной улице“», то есть в тюрьме. «Это мы еще посмотрим», — сказал Гавен, уходя.
9 октября Гавен сделал первый доклад на собрании симферопольских большевиков об очередных задачах партийной организации. Присутствовало человек пятьдесят — рабочие завода «Анатра» и мельниц, солдаты, курсистки и несколько старых большевиков, среди них Ян Тарвацкий, встреча с которым была радостной и неожиданной.
На следующий день Гавен выступил с речью на гарнизонном митинге. Солдаты выслушали его с огромным вниманием. Еще через день Гавен выступал на аэропланосборочном заводе «Анатра». Рабочие тепло встретили речь Гавена. После митинга многие из них записались в большевистскую партию.
В Симферопольском Совете было всего несколько депутатов-большевиков. Меньшевики и эсеры часто устраивали обструкции и прерывали речи большевиков. Незадолго до приезда Гавена в Крыму распространился слух, будто Ленин, скрывавшийся от суда Временного правительства, собирается в Крым, где жил его брат. Эсеры и меньшевики злостно использовали этот нелепый слух. Совдеп принял постановление, протестующее против намерения Ленина приехать в Крым. Советы депутатов некоторых городов Таврии также выносили подобные постановления-протесты. Дошло, например, до того, что в те дни «бдительная власть» выследила и арестовала в гостинице гражданина, ошибочно принятого за Ленина. Сконфуженные власти все же официадьно сообщили, что «задержанный ими не имеет ничего общего с известным большевиком Лениным».
Гавен одиннадцать дней ждал пропуска в Севастополь. Комиссар Временного правительства на флоте эсер Илья Бунаков-Фундаминский явно оттягивал время и неохотно выдал разрешение на въезд Гавела в Севастополь.
До того времени севастопольским большевикам приходилось туго. Еще в августе большевика Финогенова, выступавшего с речью, матросы-эсеры скинули с палубы корабля за борт. Н. И. Островской было очень трудно совладать с матросами и солдатами, на которых большое влияние оказывали анархисты и эсеры.
В Севастопольском Совете, в корабельных и заводских комитетах большевики были в меньшинстве. То же в правлениях профессиональных союзов. Меньшевики бывший политкаторжанин Николай Канторович и Духанина и эсеры Бунаков-Фундаминский и Никонова выступали на митингах и собраниях против Островской, лучшего агитатора большевиков. Теперь им противостоял Юрий Гавен. Его речи отличались простотой и доходчивостью. Каждый день он выступал на военных кораблях, бывал на заседаниях корабельных комитетов, на общих собраниях и слетах моряков, где боролся против эсеро-меньшевистских вожаков.
Левые эсеры и анархисты тоже вели агитацию среди моряков. О многих матросах трудно было сказать: больше ли в них большевизма или анархизма, поскольку все они склонялись к поддержке большевистских лозунгов о мире, земле и за власть Советов. С левыми эсерами и анархистами борьба казалась трудней, чем против социал-соглашателей.
При одном из первых выступлений Гавена на корабле матросы-эсеры ринулись к нему, намереваясь сбросить за борт. Неожиданно за него вступился один бывший политкаторжанин из смертников, рабочий- путиловец Осовский. Он пристыдил эсеров и напомнил им, что Гавен был искалечен на царской каторге. Гавену удалось закончить речь.
Руководительница севастопольских большевиков Н. И. Островская проделала большую агитационную и организаторскую работу. С прибытием Гавена и Пожарова еще более усилилась деятельность организации. Со дня их появления на флоте и в крепости они сумели укрепить авторитет и влияние большевиков.
Вокруг них сразу сплотились члены Севастопольского комитета и активисты большевики: рабочие И. Ржанников и Клепиков, моряки И. Назукин, С. Сапронов, В. Шевцов, А. Платонов, В. Драчун, И. Сюсюкалов (один из первых организаторов и первый секретарь Севастопольского комитета большевиков), солдаты А. Калич, Н. Сапронов и другие.
Гавен опирался также на большевиков-политкаторжан, попавших в Крым на лечение. Только те, кто не был в состоянии стать на ноги, оставались в санаториях. Все остальные включились в партийную работу. Юрий Гавен сразу сблизился с Дмитрием Ильичей Ульяновым. Военврач, не снявший еще военную форму, он оказывал большую поддержку Гавену. Они часто появлялись вместе на митингах в городе и на кораблях.
Первое время Гавен жил на Екатерининской улице в доме пятьдесят пять, отведенном для бывших политкаторжан. В дни наиболее злобной травли большевиков он ночевал на Корабельной стороне в хате матери большевика-политкаторжанина рабочего Морского завода Макара Дерябина. Макар и его брат Петр сделались тогда добровольными «телохранителями» Гавена. К концу октября травля большевиков уже граничила с террором. Но большевики не давали себя запугать.
На базировавшемся в Севастополе флоте и в крепости насчитывалось около сорока тысяч моряков. В севастопольских профсоюзах состояло тысяч двадцать членов. На Морском заводе и в порту, в железнодорожных и судоремонтных мастерских работали тысячи квалифицированных рабочих. Большевики боролись за каждого матроса, солдата и рабочего, за влияние на них. Надо было завоевать на свою сторону судовые комитеты, массу моряков на всех ста базировавшихся здесь кораблях. Их главной опорой тогда являлись Минная школа, корабли «Свободная Россия», «Иоанн Златоуст», «Евстафий», «Гаджибей», «Фидониси», «Заветный», «Дерзкий» и другие.
Октябрьская революция ошеломила контрреволюционеров своей внезапностью. В лагере антисоветских партий не могли скрыть переполох. Меньшевики и эсеры в исполкоме, пораженные ночными телеграммами о свершившемся 25 октября социалистическом перевороте в Петрограде, стремились предупредить возможную попытку захвата власти большевиками в Севастополе. Утром 26 октября эсеро- меныыевистское руководство созвало в Чесменском дворце расширенное заседание исполкома Совета депутатов с участием представителей профсоюзов, завкомов, корабельных и солдатских комитетов, городской думы.
Из двадцати пяти членов исполкома только трое были большевиками. В то время когда социал- соглашатели созывали это заседание, большевики сумели поднять массы моряков, рабочих и солдат на поддержку Октябрьской революции. По инициативе Севастопольского комитета большевиков группы революционных матросов на катерах, украшенных красными флагами, объехали корабли и добились, что Черноморский центрофлот организовал 26 октября большую демонстрацию в честь свершившейся пролетарской революции.
Прервав заседание исполкома, растерявшиеся эсеры и меньшевики приняли предложенную большевиками телеграмму Петроградскому Совету и II съезду Советов, приветствовавшую победу революции. На следующий день пленарное заседание Совета рабочих, матросских и солдатских депутатов, состоявшееся в цирке Труцци, почти единогласно приняло решение, что отныне вся власть в Севастополе переходит в руки Совета депутатов. Заседание подтвердило также приветственную телеграмму петроградскому пролетариату.
2 ноября 1917 года «Правда» в корреспонденции из Севастополя «Присяга у бортов» описывала события тех дней: «Первые сведения о событиях в Петрограде были получены в Севастополе 26 октября утром. Местным Советом военных и рабочих депутатов был выпущен бюллетень № 1, в котором сообщалось, что Исполнительный комитет Совета… постановил взять власть по управлению Севастополем в свои руки… 26-го днем был дан пушечный сигнал о сборе всех матросов. Состоявшееся собрание постановило признать новую власть. В тот же день на стоявших в Севастополе судах матросы потребовали от офицеров принесения присяги новой власти».
К концу дня 27 октября Черноморский центрофлот обратился с приветствием к Петроградскому военно-революционному комитету, «который взял власть в свои руки… Черноморский флот заявляет, что он будет защищать эту революционную народную власть всеми имеющимися средствами». В то же время на рейде и пристани продолжались демонстрации моряков, рабочих и солдат. Нахимовский проспект, Приморская, Екатерининская и другие центральные улицы переполнились демонстрантами, стекавшимися на Графскую пристань. На многолюдных митингах были приняты приветствия социалистической революции.
