Рижские тюрьмы были переполнены. Охранка пе успевала вести допросы все новых политических арестованных. Известно было, что допрашиваемых нещадно истязают. Но революционеры ни в чем не признавались, а чаще всего отказывались отвечать на допросах, демонстрируя презрение к следственным властям и тюремщикам. Ян готов был именно так вести себя.
В ночь с 6 на 7 сентября политические заключенные в централе пережили исключительное событие. Пятьдесят участников боевой социал-демократической организации напали на тюрьму; смяв стражу, они перебили и ранили пятнадцать тюремщиков и освободили двух смертников — члена Рижского комитета ЛСДРП Л. Лациса и боевика Ю. Шлоссера. Тюремщики не преминули выместить свое озлобление на политических арестантах, ликовавших по поводу победы боевиков.
Боевой подвиг рижских дружинников высоко оценил В. И. Ленин. Он писал: «Привет героям революционного рижского отряда! Пусть послужит успех их ободрением и образчиком для социал- демократических рабочих во всей России. Да здравствуют застрельщики народной революционной армии!.. Надо только немедленно приступить к широкой пропаганде этой идеи, к образованию этих отрядов, к снабжению их всяким и всяческим оружием, начиная от ножей и револьверов, кончая бомбами, к военному обучению и военному воспитанию этих отрядов»[2].
Под натиском революции затрещали затворы темниц. 23 октября более ста политических были освобождены из тюрем по амнистии, объявленной манифестом 17 октября. Вместе с ними был освобожден и Ян Дауман. У тюремных ворот амнистированных встретили огромные массы ликующего народа. В разгаре была всеобщая октябрьская забастовка. Не прекращались многолюдные митинги, повсюду слышны бы ли революционные речи и песни. Демонстрации заполняли почти все улицы.
Ян частенько урывал часы, чтобы поработать у Яниса Приедита на фабричке искусственных мельничных жерновов в бомбовой лаборатории. Именно тогда Дауман особенно сблизился с многими боевиками: с Яном Лынтином, организтором боевой дружины на заводе «Феникс», с Индриком Асаром, в чьем доме хранилось оружие и собирались боевики Задвинья.
Охранка вела непрерывное наблюдение за делом братьев Дауман. 24 августа 1905 года начальник Псковского губернского жандармского управления сообщил петербургскому начальству об активном участии студента Землемерного училища Яна Даумана в организации в Пскове революционной демонстрации учащихся. Охранники тут явно напутали, приняв Анса за его старшего брата и приписав Яну Дауману честь организации псковской демонстрации. Не будь Ян освобожден в октябрьские дни, этот донос мог бы отягчить его положение.
Через месяц после амнистии Ян участвовал в совещании 1500 сельских представителей, созванном ЦК ЛСДРП в Риге в доме «латышского общества». Совещание присоединилось к призывам ЦК ЛСДРП по крестьянскому вопросу, потребовало новых выборов волостных управлений, введения самоуправления с участием всего народа.
Вскоре после освобождения из тюрьмы Ян Эрнестович Дауман переходит на нелегальное положение. Партия снабжает его видом на жительство на имя Юрия Петровича Гавена и удостоверением инспектора народных школ. Под этим именем он вошел в историю партии и революции. Под этим именем он до конца дней своих самоотверженно боролся за дело партии.
К концу ноября начались вооруженные демонстрации рабочих Риги. В городе появились вооруженные рабочие патрули. Власть в городе фактически находилась в руках Федеративного комитета социал- демократических организаций. В 9/10 всех волостей края власть захватили избранные народом распорядительные комитеты. Партия направляет Гавена в Венденский уезд, где Виктор Барбан возглавляет организацию восстания и становится председателем Венденского исполкома. В Цесвайне, где некогда работал в школе Ян Дауман, крестьяне и батраки 16 ноября разгромили замок и имение, захватили оружие и в ожесточенной схватке убили двух «почетных полицейских» — баронов Адеркаси. Восставшие также разрушили и сожгли замок и хозяйственные постройки в имении Дзелзава.
Высоко подымается волна народных восстаний во многих уездах Лифляндии и Курляндии, почти всюду в уездах и волостях революционные исполкомы и народная милиция, руководимые ЛСДРП, становятся фактическими хозяевами положения. Наиболее отличились упорством восставшие в Вендене, Газенпоте, Дундаге, Кулдиге, Мадоне, Руйенах, Салдуле, Талсенс, Тукуме и в других местах. Восставшими было сожжено и разгромлено 459 помещичьих имений, около половины всех имений в крае. Убыток и урон, понесенные помещиками, оценивались почти в 10 миллионов золотых рублей.
Царские власти бросили на подавление восстаний десятки тысяч солдат, драгун и казаков, артиллерию и жандармов, конную полицейскую стражу. В крае было введено военное положение. Карательные отряды повели наступление на революционные силы по всем правилам военных действий. Началась беспримерная по жестокости расправа с народом. В специальной телеграмме министр внутренних дел предписал генерал-губернатору Сологубу: «Поменьше арестовывать мятежников и больше расстреливать на месте».
И полилась рекой кровь лучших сынов народа. В середине декабря смертельно ранили Альфреда Афельда. На похороны его 18 декабря на Бикерниесское кладбище пришли тысячи трудящихся. За голову Виктора Барбана каратели объявили премию в 1000 рублей.
Каратели охотились за всеми активистами ЛСДРП и видными революционерами. Пришлось Юрию Гавену вслед за Виктором Барбаном скрыться из Вендена и перебраться в Псков, где находился его брат Ане. Здесь же с ними был и другой беженец из Вендена — Петер Знотынь, один из тех, кто еще в 1904 году организовал в своей волости сельский социал-демократический кружок. В декабре 1905 года он становится во главе исполкома и народной милиции, разоружает баронскую стражу, громит помещичьи усадьбы.
Так составилась небольшая беженская колония, очень дружная и спаянная. За время, что Юрий Гавен жил здесь, с февраля до половины апреля, он вместе с братом редактировал подпольный студенческий орган «Яунибас бале» («Голос молодежи»). Сам он, будучи умудрен тяжким опытом 1905 года, уже не считал себя молодым.
Охранка не подозревала, что у них под носом обитает опасный беглец и что Гавен и есть тот самый Ян Дауман. о котором они в свое время так опрометчиво доносили в департамент полиции. В апреле все трое: Барбан, Гавен и Знотынь, по указанию ЦК ЛСДРП возвратились в латышский край. Виктор Барбан в Вентспилсский район, а Гавен и Знотынь — в Малиенский.
«ЛЕСНЫЕ БРАТЬЯ»
Карательные экспедиции прошлись огнем и мечом по всему краю. За 15 месяцев в баронских застенках было повешено и расстреляно без суда 1200 человек, более 3 тысяч человек было убито карателями. Многие селения обстреливала артиллерия. Были сожжены 300 крестьянских хуторов, от зверств карателей пострадало более 10 тысяч человек. Люди уходили в леса, где появились вооруженные отряды, названные в народе «Лесными братьями». Был брошен клич: «Пусть грянет огонь по врагу из-за каждого куста!» Все сельские повстанческие организации возглавил назначенный ЦК ЛСДРП бывший учитель Юлиан Кажмер.
«Братья», в большинстве своем батрацкая и рабочая молодежь, были ловкими, смекалистыми парнями. Они были меткими стрелками, неутомимыми ходоками и пловцами, умело орудовали окопным инструментом, устраивали завалы на дорогах, чтобы затруднить и задержать передвижение карателей.
Они хорошо знали броды через реки и тропки через трясины здешних болот. Но им не хватало военной выучки.
Юрий Гавен, действуя с весны как представитель ЦК ЛСДРП, возглавил организацию партии в Малиенах и руководил здешними «лесными братьями». Его ближайшим помощником стал Петер Знотынь. За Гавеном охотились шпики, агенты охранки, но товарищи надежно укрывали его. Искусный конспиратор, он часто менял партийные клички- Атскабарга, Перкон, Ваня, Доннер и др. Доннер, то есть Гром, стал его вторым пожизненным псевдонимом.
Партийная конференция ЛСДРП, состоявшаяся весной 1906 года, подтвердила необходимость подготовки к восстанию, выдвинула требование конфискации помещичьих земель. Провозглашен был лозунг: «Реальны лишь те свободы, которые народ сможет отстоять с оружием в руках». Партия звала
