— Ты куда-то собрался?
— Не твое дело!
Она поджала губы. Морган хмуро вытерся полотенцем и снова надел рубашку.
— Я вернусь через пару часов. К моему приходу уберись в спальне и забери оттуда свои вещи. Поняла?
Кончита молчала.
— Comprendes, puta?[6] — рявкнул Морган на ее родном языке.
Лицо девушки сделалось каменным.
— Si. Comprendo… comprendo muy bien[7].
Схватив шляпу, Морган направился в хлев. Спустя несколько минут он выехал оттуда верхом на лошади и галопом проскакал мимо мужчин, не сказав им ни слова.
Симмонс проводил Моргана удивленным взглядом.
— Что за бес в него вселился?
Бартелл грубо хохотнул.
Тернер захлопнул ворота загона за последним бычком и вместе с остальными пошел к хижине.
— Ты же не такой дурак, а, Симмонс? — прорычал он.
— Нет, я не дурак. И Морган тоже не дурак. Думаешь, он поехал на дорогу за пасторской женой? Среди бела дня он ее не тронет.
— А что его остановит?
— Здравый смысл, вот что! — Симмонс покачал головой. — Я знаю Моргана. Он и раньше волочился за бабами, но при этом никогда не терял головы.
— Пора тебе поумнеть, Симмонс, — стоял на своем Тернер, — Морган перестал думать головой. Теперь у него мозги в другом месте. Он не успокоится, пока не залезет на эту рыжую телку, и, мне кажется, ждать осталось недолго.
Тернер толкнул дверь хижины, прошел к столу и, не обращая внимания на Кончиту, которая выставляла тарелки с едой, тяжело опустился на стул. Когда уселись остальные, он продолжил:
— Морган сейчас плохо соображает. Нам пора самим шевелить мозгами, если мы хотим выбраться живыми из этих мест.
— Ты болтун и трус, Тернер! — злобно бросил Уолкер. — Это сейчас ты хорохоришься, а придет Морган — и ты опять подожмешь хвост.
— На этот раз нет, если буду знать, что вы все меня поддерживаете.
— А с какой стати нам тебя поддерживать? — презрительно фыркнул Уолкер. — Мы что-то не заметили, что ты умнее Моргана.
— Зато я не такой псих, как он.
— Он не псих.
— Не псих? Ты что, дожидаешься, когда из-за него на нас набросятся все местные полицейские? Убить пастора и похитить его жену вместо того, чтобы по-тихому делать свои дела, не привлекая внимания властей, — это, по-твоему, не безумие?
— Он не псих, и я не пойду против него.
— Потому что у тебя кишка тонка, Уолкер. — Тернер обернулся к остальным: — Вы собираетесь слушать этого труса Уолкера, чтобы в конце концов погибнуть от пули шерифа?
— Морган скоро перебесится. Он не дурак и не станет рисковать жизнью из-за женщины. К тому же через несколько дней мы, закончим клеймить скот и уедем отсюда.
— Если будем живы. Он сумасшедший, говорю вам! Он…
Тут Тернер заметил в углу аккуратно сложенную стопку одежды и оборвал себя на полуслове.
— Что случилось, Кончита? — обратился он к стоявшей рядом женщине. — Морган велел тебе забрать свои вещи из его комнаты? А может, он велел тебе еще и прибраться там, потому что приедет не один?
Гладкое лицо Кончиты застыло, и Тернер громко расхохотался:
— Ну да, так и есть! Смотрите-ка, парни, а я попал в точку!
Кончита схватила с пола свои вещи и, оскорбленно выпрямив спину, пошла к выходу. Когда дверь за ней захлопнулась, Тернер опять расхохотался. Наконец, отсмеявшись, он торжествующе оглядел стол.
— Ну что, кто-то еще хочет мне сказать, что я несу вздор?
— Моргану надоела эта шлюха, только и всего. Он дал ей от ворот поворот. Это еще не значит, что он собирается привезти сюда пасторскую жену.
— Спорим, что он ее привезет? Ставишь свою долю?
Уолкер молчал.
— Я так и думал. — Тернер взял маисовую лепешку и наложил на нее щедрую горку рагу из своей тарелки. — Ладно, умолкаю. Морган все скажет за меня, когда сегодня вечером вернется вместе с пасторской женой.
— Ты псих!
— Ладно, сделаем так. — Тернер подался вперед и уставился на Уолкера. — Если окажется, что я не прав, мне придется заткнуться. Но если все-таки правда окажется на моей стороне и Морган притащит сюда эту бабу, вы все должны будете согласиться, что нам надо самим решать свою судьбу.
— И кто же будет командовать? Ты, что ли?
— А чего ты боишься, Уолкер?
— Я ничего не боюсь!
— Ты говоришь, что Морган не дурак, что он не будет убивать пастора и поднимать на уши местные власти, так?
— Так.
— Раз ты в этом уверен, значит, тебе и терять нечего! Если он привезет сюда эту бабу, мы начнем думать за себя сами. В ином случае вы от меня больше слова не услышите.
Уолкер не ответил. Тернер обвел взглядом лица сидевших вокруг мужчин.
— Что скажете, парни? Будете ждать, пока нас всех перебьют из-за Моргана?
— Если Морган вернется один, все пойдет по-старому? — неуверенно спросил Симмонс.
— Да.
— И мы не будем ничего предпринимать, если кто-то из нас имеет возражения?
— Верно.
За столом повисла напряженная тишина. Тернер оглядел всех по очереди и, увидев согласие на лицах мужчин, довольно улыбнулся.
— Давайте есть, — сказал он и, сложив лепешку, отправил ее в рот.
Тернер энергично жевал, не обращая внимания на тишину за столом. Еще не проглотив последний кусок, он протянул руку и взял вторую лепешку.
— Вкусно, черт возьми! Пожалуй, я оставлю Кончиту здесь. Она здорово готовит.
— Не зарывайся, Териер. Цыплят по осени считают.
Тернер улыбнулся:
— На твоем месте я бы попридержал язык, Уолкер. Скоро я буду твоим начальником.
Ответом ему послужил недовольный ропот. В этот момент в хижину вернулась Кончита. Как всегда незаметная, она взяла кофейник и налила еще кофе в опустевшие чашки мужчин. Обед продолжался.
Честити медленно просыпалась под мерное покачивание фургона. Открыв глаза, она увидела яркий солнечный свет, проникавший сквозь задний полог повозки, и на мгновение утратила чувство реальности. Ей послышались горячечные стоны сестер, лежавших рядом с ней, и встревоженный голос отца. Сердце девушки бешено запрыгало в груди. Она в замешательстве поднесла руку ко лбу и нащупала шишку. Голоса из прошлого сразу смолкли.
Мысли Честити прояснились, и она поняла, что былые опасности ей больше не грозят. Теперь она ехала по индейской территории. Мистер Джефферсон оказался не мистером Джеф-ферсоном, а вором и убийцей. Рид на самом деле был не пастором, а охотником за преступниками, и они с ним не собирались помогать индейским детям, страдающим в миссии, а двигались навстречу катастрофе.
Медленно приподнявшись, девушка села. Голова уже не кружилась, как при пробуждении, осталась
