Александр Баренберг
Три дня
Телефон зазвонил. Я ждал этого, несмотря на позднее время — полдвенадцатого ночи. Последние события не оставляли других вариантов. Я поднял трубку.
— Армия обороны Израиля, — сообщил телефон приятным женским голосом автоответчика. — Если вы Олег Вайнберг, наберите ваш личный номер.
Я набрал. Автоответчик продолжил уже другим голосом, в котором я без труда опознал офицера по связи с резервистами нашей бригады.
— Повестка номер 8! Экстренная мобилизация! Всем резервистам бригады до завтрашнего утра прибыть в расположение части! Повторяю…
Я отключил телефон. После недавнего исламистского переворота в Иордании, спонсированного Ираном, оружие и инструкторы потекли на территорию Палестинской автономии рекой. Так что масштабная антитеррористическая операция на Западном Берегу была лишь вопросом времени. Которое, видимо, и истекло.
Из спальни выползла жена и вопросительно посмотрела на меня сонными глазами.
— Да, — ответил я на невысказанный вопрос.
— Опять?!! Ну сколько можно?! Тебе уже почти сорок! Что, без тебя не справятся? — треснувшим голосом, с трудом сдерживая слезы, отреагировала жена привычными риторическими вопросами.
Что тут скажешь? Я подошел и обнял ее за плечи.
— Все обойдется. Не в первый же раз! Месяцок «погуляем» и вернемся. Ты же знаешь, в нашем батальоне никогда не было потерь, — предпринял я безнадежную попытку ее успокоить. — Ты меня завтра подкинешь до базы?
Она обреченно кивнула головой.
— Тогда пошли спать.
Утром, пока жена готовила завтрак, я, уже обрядившись в форму, быстренько отвел детей — младшего в садик, а старшего в школу. Воспитательница, увидев меня в форме, со вздохом сказала:
— И ты? Мой муж тоже вчера получил. Поосторожней там…
Младший еще ничего толком не понимал, поэтому его интересовало только, принесет ли папа домой автомат, как в прошлый раз.
— Обязательно, — пообещал я, целуя его. — Только слушайся маму.
Старший же уже соображал и при прощании тихо спросил:
— Папа, это опасно, правда?
— Правда, на войне всегда опасно. Но со мной ничего не случится, обещаю. Помогай маме с братиком, ладно?
Позавтракав, я быстро собрал вещи. Собственно, сумка на такой случай у меня всегда заранее собрана, я лишь добавил нижнее белье и купленный утром по дороге блок сигарет. Много вещей все равно не возьмешь, в БТР и так места мало.
Позвонил маме. Как всегда, соврал, что вызывают на тыловую базу приводить в порядок технику. Она, как всегда, не поверила.
Потом «обрадовал» шефа.
— А может, ты как-нибудь слиняешь на этот раз, а, — тоскливо вопросил тот, намекая, что иначе сроки сдачи проекта горят синим пламенем.
— Ты о чем? Это же повестка номер 8, а не учения какие-то! Капиталист ты хренов, только о прибылях и думаешь! — мои отношения с шефом всегда отличались предельной откровенностью.
— Да ладно, это я так… Удачи тебе.
По пути на базу я пытался успокоить жену рассуждениями о том, что, скорее вcero нами заменят части срочников, чтобы высвободить их для операции. Сам я, конечно, понимал, что этому не бывать, наша бригада на слишком хорошем счету, чтобы ее использовали для такой ерунды.
Минут через двадцать мы уже были на месте. Жена развернула машину возле ворот базы.
— Сотовые, наверное, заберут, так что звонить не смогу. Ну все, держись! — я поцеловал ее и быстро, не оглядываясь, пошел к КПП. Не люблю долгих прощаний. Лишь предъявляя на воротах удостоверение резервиста, я позволил себе на мгновение скосить глаза в ее сторону. Машина все еще стояла на месте.
Я направился сразу к штабу бригады. Около здания штаба уже были люди, из тех, кто, как и я, живет близко. Остальные будут собираться еще несколько часов. Еще издалека я заметил высокую фигуру Эреза, командира моего родного ремонтно-эвакуационного взвода 3-го батальона и направился прямо к нему. Мы обнялись.
— А это откуда? — спросил я, похлопывая его по явственно выпирающему пузу. — Полгода назад, на учениях. этого еще не было.
— Сижу в офисе целыми днями, в спортзал перестал ходить. Вот и результат. Стареем, Олег! — Эрез, в отличие от большинства израильтян, произносил мое имя правильно, с ударением на втором слоге.
— Ничего, сейчас растрясем жирок! Что слышно?
— Пока, толком, ничего не понятно. Я тут со вчерашнего вечера околачиваюсь, всех офицеров вызвали еще вчера в полдень. Сначала, вроде, обещали дать три дня на подготовку и учения, а сегодня генштаб потребовал, чтобы мы уже завтра к вечеру были около Шхема. Комбриг с комбатами сейчас совещается, выйдут — узнаем точно.
— Неужели будем доставать технику с консервации? Это ж сколько мороки и денег!
— Придется, наверное. Операция планируется фронтового масштаба, наличной техники не хватит. Иди пока, запишись, — Эрез махнул рукой в сторону пустыря за штабом, где в разбитых наспех армейских палатках восседали кадровики.
Вокруг царил обычный армейский бардак. Слышны были возгласы типа:
— Я же тебе сказал получить сухпай на весь взвод! Что ты мне десять порций принес? Как, больше не дают? А ну, пошли!
Я, шарахаясь от мечущихся по беспорядочным траекториям взмыленных бойцов бригадной логистики, добрался до нужной палатки. Заполнил, как обычно, кучу бумаг, поставил два десятка подписей, получил, вместо удостоверения резервиста «карточку военнопленного» на французском.
Вернувшись к штабу, я обнаружил там весь наш взвод уже почти в полном составе. Тепло поздоровался со всеми, особенно с Пашей, моим одногодком, с которым вместе прошли все «приключения» за последние шестнадцать лет.
— Что, старик, развлечемся напоследок? В следующем году нас уже выкинут из армии, — поприветствовал я его на русском.
— Угу, — невесело промычал тот. Видимо жена, известная истеричка, опять устроила скандал на прощание. Часто встречаясь с ними на гражданке, я всегда поражался Пашиной терпимости. Как он умудрялся с ней ладить, я не представлял.
— А, Светка опять сказала: «Убьют — домой можешь не возвращаться!»? — я уже давно заметил, что в военной форме меня сразу начинает «пробивать» на черный юмор.
— Типа того, — ответил Паша, на всякий случай, однако, перекрестившись. Дело в том, что Паша был русским. Не «русским», а именно русским. Приехал двадцать лет назад с матерью
