Проклятая игра

гераней, которые Ивонна посадила всего неделю назад.

Целый, но шатающийся, он с трудом поднялся на ноги и побежал по залитому лунным светом саду к задним воротам. Они были закрыты на замок, но ему сравнительно легко удалось перелезть через них – адреналин придал ему сил. Звуков дальнейшего преследования не было слышно и, когда он бросил взгляд назад, то увидел толстяка, все еще стоявшего у окна и наблюдавшего за его бегством, словно у того не хватало инициативы последовать за ним. Испытывая тошноту от внезапного возбуждения, он побежал по узкому переулку, который шел позади садов, заботясь только о том, чтобы увеличить расстояние между собой и домом.

И только когда он достиг улицы, лампы которой начинали гаснуть с рассветом, осторожно вползающим в город, только тогда он обнаружил, что он совершенно голый.

31

Марти отправился спать счастливым человеком. Хотя еще оставалось многое, чего он не мог понять, многое, связанное со стариком – несмотря на его обещания все объяснить – в конце концов, все это было не его дело. Если Папа решил секретничать, пусть. Марти был нанят, чтобы присматривать за ним, и все выглядело так, что его хозяин удовлетворен выполнением его обязанностей. Результатом были те сокровенные мысли, которые старик доверил ему, и тысяча фунтов под его подушкой.

От эйфории прошел сон – сердце Марти колотилось, казалось, в два раза быстрее, чем обычно. Он встал, влез в халат и попытался посмотреть что-нибудь по видео, чтобы изгнать из головы события дня, но боксерские ленты утомляли его, порнография тоже. Он побрел вниз в библиотеку, отыскал космическую пьесу с замусоленными страницами и проскользнул обратно в свою комнату, сделав крюк на кухню за пивом.

Когда он вернулся, Кэрис была в его комнате, одетая в свитер и джинсы и босиком. Она выглядела осунувшейся, старше своих девятнадцати лет. Улыбка, которой она встретила его, была слишком отрепетированной, чтобы убеждать.

– Ты не против? – спросила она, – я просто слышала, как ты ходил туда-сюда.

– Ты вообщеникогда не спишь?

– Не всегда.

– Хочешь пива?

– Нет, спасибо.

– Садись, – сказал он, сбрасывая кучу одежды с одинокого стула. Однако, она расположилась на кровати, оставив стул для Марти.

– Мне нужно с тобой поговорить, – сказала она.

Марти отложил выбранную книгу. На обложке обнаженная женщина с зеленой флюоресцирующей кожей вылуплялась из яйца на планете с двумя солнцами. Кэрис спросила:

– Ты знаешь, что происходит?

– Происходит? Ты о чем?

– Ты ничего странного не замечал в доме?

– Например?

Ее губы сложились в любимую комбинацию: уголки опустились вниз от раздражения.

– Я не знаю... трудно описать.

– Попытайся.

Она заколебалась, как ныряльщик на краю высокого обрыва, затем бросилась вниз.

– Ты знаешь, что такое чувствительность?

Он кивнул.

– Когда кто-то может ловить волны. Мысленные волны.

– Телепатия.

– В некотором роде.

Он бросил на нее взгляд.

– Это то, что ты можешь делать? – спросил он.

– Не делать.Я ничего не делаю.Скорее это делают со мной.

Марти откинулся на спинку стула, он был в затруднительном положении.

– Как будто все становится вялым. Я не могу сбросить это. Я слышу, как люди говорят, не шевеля губами. В основном, бессмыслица – просто бормотание.

– И это то, что они думают?

– Да.

Он не знал, что ответить, кроме того, что он сомневается в ее словах, но не это она хотела услышать. Она пришла сюда за помощью, разве нет?

– Это не все, – сказала она. – Я иногда вижу какие-то формы вокруг фигур людей. Туманные ореолы... как какой-то свет.

Марти вспомнил человека у ограды: как он излучал свет. Или так казалось?

– Суть в том, что я чувствую то, чего другие люди не чувствуют. Я не думаю, что у меня такой особенный ум или что-нибудь вроде этого. Я просто делаюэто. И в последние несколько недель я чувствую что-то в доме. У меня в голове появляются странные мысли из ниоткуда, мне видится... что-то ужасное. – Она запнулась, чувствуя, как ее объяснения становятся все более расплывчатыми, и что она рискует подорвать доверие к ее словам, если будет продолжать.

– Ты видишь свечение? – сказал Марти, возвращаясь к началу.

– Да.

– Я видел что-то подобное.

Она наклонилась вперед.

– Когда?

– Помнишь того человека, который вломился сюда? Мне кажется, я видел свет, исходивший от него: из его ран, из глаз и изо рта.

Даже когда он закончил предложение, он вздрогнул, словно боялся заразиться.

– Я не знаю, – сказал он. – Я был пьян.

– Но ты видел что-то.

– Да, – согласился он неохотно.

Она встала и подошла к окну. «Что отец – что дочь, – подумал он, – тяга к окнам у обоих». Когда она уставилась на газон – Марти никогда не задергивал занавески – у него открылась возможность разглядывать ее.

– Что-то... – повторила она. – Что-то...

Грациозность изгиба ее ног, переходящих в округлость ягодиц; ее лицо, отраженное в холодном окне, – все привлекало его.

– Так вот почему он больше не разговаривает со мной, – сказала она.

– Папа?

– Он знает, что я могу чувствовать о чем он думает, и он боится.

Рассматривание зашло в тупик – она принялась постукивать ногой по полу с раздражением, ее дыхание моментально затуманило окно. Затем, совершенно неожиданно, она спросила:

– Ты знал, что тебя очень интересует грудь?

– Что?

– Ты постоянно смотришь на нее.

– Черта с два!

– А ты еще илжец.

Он встал, не зная, что он собирается делать или говорить, – пока у него не было слов.