его ложь была похожа на правду.
— Я наверняка не это имела в виду, — сказала она. — После смерти Натаниэля мне так тяжело…
С этими словами она потянулась к его лицу и осторожно погладила по щеке.
— Он был такой… Такой…
Уилл едва слушал. Он думал о Розе Макги, о том, как она прикасалась к его лицу и тихо с ним говорила. Только она при этом не вспоминала о ком-то другом. Она сказала, какое он сокровище, просто золото, такой проворный. Эта женщина, которая и имени-то его не запомнила, увидела в нем качества, которых не замечала родная мать. Это печалило Уилла и в то же время злило.
— Почему ты все время говоришь о нем? Он умер.
Рука Элеонор упала, она посмотрела на него полными слез глазами.
— Нет. Он никогда не умрет. Во всяком случае, для меня. Я не надеюсь, что ты это поймешь. Ты другое дело. Но твой брат был особенным. Настоящим сокровищем. И для меня он никогда не умрет.
И тут с Уиллом что-то случилось. Росток надежды, который зеленел в течение тех месяцев, что миновали после несчастья, мгновенно завял и обратился в прах. Он ничего не сказал — просто встал и вышел, оставив мать наедине с ее слезами.
Когда прошли два дня, в течение которых он был наказан и не выходил из дома, Уилл отправился в школу. Она была меньше, чем Сент-Маргарет, и это ему понравилось. Здания старинные, вокруг площадки для игр росли деревья, а забора не было. В первую неделю он замкнулся, почти ни с кем не разговаривал. Но однажды за завтраком, когда Уилл, как обычно, был занят самим собой, перед ним возникло знакомое лицо. Фрэнни.
— Вот ты где, — сказала она, словно все это время его искала.
— Привет.
Уилл оглянулся: нет ли поблизости придурка Шервуда. Нет, Шервуда не было.
— Я думала, ты убежал, как собирался.
— И убегу. Непременно.
— Я знаю, — искренно сказала Фрэнни. — После нашей встречи я все время думала: может, и мне убежать. Нет-нет, не с тобой, — поспешила добавить она. — Но настанет день, и я все равно убегу.
— Только нужно убежать как можно дальше, — посоветовал Уилл.
— Как можно дальше, — повторила Фрэнни, будто заключая с ним договор. — Тут вблизи и смотреть-то не на что, если только не поехать… ну, ты знаешь куда.
— Ты можешь свободно говорить о Манчестере, — сказал Уилл. — Если там умер мой брат, это еще ничего не значит. Я хочу сказать, на самом деле он не был мне братом.
Уилл ощутил, как в голове у него рождается восхитительная ложь.
— Я, видишь ли, усыновленный.
— Да?
— Никто не знает, кто на самом деле мои родители.
— Ух ты! Это тайна?
Уилл кивнул.
— Так что я даже Шервуду не могу сказать?
— Лучше не говорить, — ответил Уилл, изображая серьезность. — Он может разболтать.
Раздался звонок, призывавший в классы. Грозная мисс Хартли, грудастая дама, один взгляд которой наводил ужас на ее подопечных, впилась взглядом в Уилла и Фрэнни.
— Фрэнсис Каннингхэм! — громовым голосом гаркнула она. — Ты собираешься шевелиться?
Фрэнни скорчила гримасу и убежала, оставив Уилла на растерзание мисс Хартли.
— Тебя зовут…
— Уильям Рабджонс.
— Ах, да, — мрачно сказала она, словно уже слышала о нем и в услышанном не было ничего хорошего.
Он не шелохнулся, чувствуя себя вполне спокойно. Такая ситуация была для него необычна. В Сент-Маргарет он побаивался кое-кого из персонала, инстинктивно чувствуя, что они такие же, как его отец. Но эта женщина казалась смешной с ее тошнотворно-приторными духами и жирной шеей. В этом не было ничего страшного.
Вероятно, она почувствовала его безразличие, потому что уставилась на Уилла, скривив губы в привычной ухмылке.
— И над чем это ты посмеиваешься? — спросила она.
Уилл не знал, что на лице у него играет улыбка, пока мисс Хартли об этом не сказала. Он вдруг ощутил приступ странной эйфории.
— Над вами.
— Что?!
Уилл ухмыльнулся.
— Над вами, — повторил он. — Я посмеиваюсь над вами.
Она нахмурилась. Уилл по-прежнему ухмылялся, думая, что обнажает зубы как настоящий волк.
— Где ты… должен сейчас находиться? — спросила она.
— В спортзале, — ответил Уилл, продолжая с ухмылкой смотреть ей прямо в глаза.
И она все-таки отвела взгляд.
— Тогда тебе… пора шевелиться, ты так не думаешь?
— Если мы закончили наш разговор, — заметил он, надеясь спровоцировать мисс Хартли на продолжение беседы.
Но этого не случилось.
— Мы закончили, — ответила она.
Уилл нехотя отвел взгляд. Ему казалось, что если он и дальше будет сверлить ее глазами, то у нее в голове останется дырка: так увеличительное стекло прожигает бумагу.
— Дерзости я не потерплю ни от кого, — предупредила она. — Тем более от новенького. А теперь иди в класс.
Уиллу ничего не оставалось, как повиноваться. Но, проходя мимо нее, он тихо сказал:
— Спасибо, мисс Хартли.
И отчетливо увидел, как ее пробрала дрожь.
VII
С ним что-то происходило. Ежедневные перемены были малозаметны. Он поднимал глаза к небу и чувствовал странный прилив восторга, словно какая-то часть его обретала крылья и воспаряла к небу прямо из его головы. Он просыпался далеко за полночь и, хотя на улице стоял жуткий холод, распахивал окно и слушал звуки мира в темноте, представляя, как течет жизнь на холмах. Два раза он выходил из дома посреди ночи, поднимался по склону за домом, надеясь встретить Джекоба, наблюдающего звезды. Или миссис Макги, которая
