1
Будденбаум стоял на перекрестке и смотрел на то место, где под землей лежал его медальон.
«Вот и конец, — думал он. — Конец всех историй, приду манных мной или инсценированных мной; в одних я играл роль, в других был связан по рукам и ногам. Конец любимым поворотам сюжета: трагическим несовпадениям, нелепым встречам, сентиментальным возвращениям и проклятиям на смертном одре. Конец всем «однажды» и «давным-давно», всем 'посмотрим, что дальше' и 'не верю своим глазам'. Конец всем финальным действам: надгробным рыданиям и заключительным речам Конец концам. Подумать только».
Он будет скучать без этих спектаклей — в особенности без тех, где он появлялся на подмостках, пусть в самой не значительной роли, — хотя скоро они станут ему абсолютно не нужны. Они нужны тем, кто увяз в своем времени, не в состоянии разглядеть другие горизонты. Что еще им остается, кроме как: страдать и утешаться рассказами о чужой жизни? Скоро, совсем скоро он перестанет быть одним из них.
— У меня нет ничего, кроме тебя, милая моя Серенис-сима, — продекламировал он, оглядывая близлежащие улицы. — В тебе мои чувства, мой рассудок, моя душа.
Боль, заключенная в этих словах, трогала его до глубины души много, очень много раз. Теперь же он слушал их звучание, как слушают мелодию; она звучала мило, но не настолько, чтобы скучать по ней.
— Если ты покинешь меня, я останусь один в великой тьме среди звезд…
Он увидел Теслу Бомбек. Она шла к нему по улице. А следом за ней брели девочка, дурак и глупенький мальчик. Он продолжал декламировать:
— И даже не смогу умереть, ибо я должен жить, пока ты не остановишь мое сердце…
Он улыбнулся им, Тесле и этой троице, и раскинул руки в приветствии.
— Останови его сейчас!
Тесла удивленно посмотрела на него, и его развеселило ее удивление.
— Останови его сейчас! — повторил он.
Это было прекрасно — перекрывая уличный шум, возвышать голос, чтобы в нем зазвенели слезы, пока его жертвы подходили к нему.
— Умоляю тебя, останови его сейчас и избавь меня от страданий!
Тесла, стараясь скрыть волнение, оглянулась туда, откуда шли иады. Их не было видно, но два крайних дома уже го рели, над деревьями поднималось пламя, и искры летели на крыши соседних зданий. Случайно ли загорелись дома или их подожгли отчаявшиеся жители, чтобы остановить врага, неизвестно; но огонь наверняка распространится. Захватчикам останутся лишь угли да пепел.
Она снова повернулась к Будденбауму. Тот закончил декламировать и стоял на самой середине перекрестка, спрятав руки за спину. До него оставалось шагов тридцать, свет пробивался только от дальних пожаров и первых звезд, выступивших на небе, так что выражения его лица Тесла не видела. Подаст ли он ей сигнал, когда Джай-Вай подойдут достаточно близко? Кивнет? Подмигнет? Тесла выругала себя за то, что они не договорились об условном знаке. Но теперь поздно сожалеть…
— Будденбаум! — позвала она. Оуэн слегка наклонил голову.
— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался он. Неплохо, подумала она Прозвучало убедительно.
— Я пришла сказать… Я… пришла попрощаться.
— Какая жалость, — отозвался Будденбаум. — Я-то надеялся, мы познакомимся с тобой поближе.
Тесла оглянулась на Рар Уту.
— Давайте вы, — сказала она, пытаясь в сумерках разглядеть выражение лица девочки.
Ничего похожего на подозрение она не увидела. Впрочем, это ничего не означало: ведь у них не лица, а маски.
— Может, я лучше пойду? — спросила она.
— Как хочешь, — ответила Рар Уту и прошла мимо нее к Будденбауму.
— Я думаю, пусть она останется, — проговорил Йе. — Это продлится недолго.
Тесла оглянулась. Будденбаум смотрел себе под ноги, а руки прижимал к бокам. Что-то он прячет, подумала Тесла.
Джай-Вай тоже это заметили. Хахе направился к нему, на ходу сбрасывая человеческую личину, и по пути заметил, как накалился уличный воздух.
— Ты подготовил для нас сюрприз, Оуэн? — спросил Хахе.
— Я… всегда делал все, что в моих силах, чтобы… чтобы доставить вам удовольствие, — промолвил Будденбаум. Напряжение, с каким он что-то скрывал, звучало и в его голосе, утратившем свою музыкальность.
— Ты столько лет старался ради нас, — отозвалась Рар Уту почти растроганно.
— Спасибо, — сказал Оуэн. — Я делал все, что мог. Думаю, вы знаете это.
— Мы также знаем, что и самые великие истории когда-то завершаются, — добавила Уту. — Сначала завязь, потом расцвет, а потом… неизбежно…
— Хватит, заканчивай! — воскликнул Йе за спиной у Теслы. Немного повернув голову, она увидела, что он тоже утратил человеческий облик и стал похож на толстый кокон. — Мы ничем ему не обязаны, — продолжал он. — Скажи ему правду, и покончим с этим.
— Вы хотите мне что-то сообщить? — проговорил Будденбаум.
— Да Что все кончено, — мягко ответил Хахе. — Мы нашли другого человека, чтобы он показывал нам удивительные истории дерева жизни.
Будденбаум, казалось, был потрясен.
— Как это? — спросил он, немного возвысив голос — Бы хотите меня заменить без предупреждения? О, вы разбили мне сердце.
Осторожнее, подумала Тесла. Разбитое сердце показалось ей явным перебором.
— Так и должно было случиться, — ответила Рар Уту и сделала еще два шага к нему. Наконец и она сбросила маску девочки, постепенно обретя сияющий небесный облик. — Ты исчерпал свой запас историй, Оуэн.
— Вы бы очень удивились, — сказал Оуэн, — если бы знали, сколького вы еще у меня не видели!
— Поздно, — заявил Хахе. — Мы приняли решение, и не будем спорить. В новом тысячелетии тебя заменит Тесла Бомбек.
— Что ж, поздравляю, — сухо промолвил Оуэн и двинулся к Тесле, проскользнув между Хахе и Рар Уту. Он подошел так близко, что она увидела выражение его глаз. Оно явно означало: уходи, и как можно быстрее.
Тесла попятилась, будто испугавшись.
— Я не хотела, — пробормотала она. — Я не хотела, что бы так.
— Если честно, — сказал Будденбаум, — мне все равно, так или этак.
С этими словами он взял Уту за тонкую ручку. Наверное, это был неслыханный по своей наглости поступок, потому что та вздрогнула и с отвращением посмотрела на свою руку.
— Что ты делаешь, Оуэн? — удивилась она, содрогнувшись.
— Прощаюсь, — ответил Будденбаум.
Но Хахе смотрел не на Будденбаума, а на то место, где он только что стоял. Асфальт
