— Пожалуйста, подержите его руку, миссис Кобб, — обратилась к ней за помощью сиделка.
Феба отставила чашку и поспешила на помощь, отчего Мортон пришел в бешенство.
— Не тронь меня, сука гребаная! Не тро…
На полуслове он замолчал, издав слабый звук, как будто тихо икнул. Вся злоба мгновенно иссякла — руки бессильно упали по сторонам, лицо обмякло и побледнело, — и сиделка, не сумев удержать, уложила его на подушку. Потом она побежала за помощью, а Мортон опять стал задыхаться и биться в конвульсиях, еще более жутких, чем раньше.
Феба не могла просто стоять и смотреть на это.
— Все в порядке, — проговорила она, вернувшись к кровати, и положила ладонь на его холодный лоб. — Мортон, послушай меня. Все в порядке.
Белки глаз за закрытыми веками двигались. Он страшно хрипел.
— Держись, Мортон, — призвала Феба, потому что ему явно становилось хуже. — Потерпи.
Если он и разобрал ее слова, то не послушался. А когда он ее слушал? Он метался и бился в судорогах, пока телу хватало сил. Потом вдруг замер.
— Мортон, — прошептала она, — ты не посмеешь…
Возле постели уже стояли медсестры и врач, отдававший какие-то команды, но Феба ничего не замечала. Она видела перед собой только застывшее лицо Мортона. Капли слюны, засохшей на подбородке, широко распахнутые глаза. Вид у него был почти такой же, как на пороге ванной, — вне себя от ярости. Эта ярость не утихла, даже когда море, приснившееся ему, сомкнуло волны над его головой.
Одна из сестер взяла Фебу за руку и осторожно повела прочь от кровати.
— Боюсь, у него не выдержало сердце, — пробормотала сестра, пытаясь ее утешить.
Но Феба лучше знала, что произошло. Этот дурак захлебнулся.
5
На исходе дня всегда наступал момент, когда город погружался в синие сумерки, а на горе солнце еще продолжало сиять во всей красе. Оттуда Эвервилль казался городом- призраком, притаившимся в тени горы. То, что минуту назад было прочным, становилось почти бесплотным. Люди вдруг переставали узнавать собственных соседей; дети, которым было прекрасно известно, что никто не прячется за оградой и не ползет за мусорными баками, начинали в том сомневаться.
В этот последний час перед закатом, пока еще не включились уличные фонари и светильники над дверями домов, все становилось ненадежным. В городе, погруженном в сомнения, призрачные души бродили по призрачным улицам и думали, что вся жизнь — это короткий сон, способный погаснуть, как пламя свечки, от первого порыва ветра.
Сет Ланди любил этот час больше всего. Больше, чем пол ночь или тот промежуток перед рассветом, когда луна уже села, а там, где вот-вот должно взойти солнце, на небе пробивалась серенькая полоска. Этот час был для него лучшим.
Сет стоял на городской площади, глядя, как на вершине горы гаснет последний отблеск света, и слушал звон молоточков — в такое ненадежное время он всегда слышался громко. Вдруг из сумерек вынырнул человек, понравившийся Сету с первого взгляда. Он подошел к Ланди и спросил:
— Что ты слышишь?
Раньше подобный вопрос Сету задавали лишь врачи. Но этот человек не был врачом.
— Мне слышно, как ангелы стучат молоточками по той стороне неба, — сказал он. Почему бы не ответить честно?
— Меня зовут Оуэн Будденбаум, — представился человек, подойдя ближе, и Сет уловил в его дыхании запах бренди. — Нельзя ли узнать, как зовут тебя?
— Сет Ланди.
Оуэн Будденбаум подошел еще ближе. А потом, пока го род в сомнении замер вокруг них, поцеловал Сета в губы. Никто никогда раньше не целовал Сета, но он всем сердцем, всем нутром, всей душой почувствовал правильность этого поцелуя.
— Послушаем молоточки вместе? — спросил Оуэн Будденбаум. — Или пойдем и сами постучим?
— Сами постучим, — еле слышно отозвался Сет.
— Прекрасно, — кивнул Будденбаум. — Сами так сами.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
СОСУДЫ
I
1
Несмотря на поздний звонок Грилло и возню с Люсьеном, Тесла проснулась рано — достаточно рано, чтобы послушать пение птиц, пока его не заглушил шум движения на Мелроуз и Санта-Монике. В кухне на полках было пусто, так что она отправилась в кафе на первом этаже Центра здоровья на Санта-Монике, открывавшееся на радость местным мазохистам в пять утра. Там она купила для себя и для гостя кофе, фруктов и горячих булочек с отрубями.
— Не хочу, чтобы ты с ним трахалась, — напомнил Рауль, когда она возвращалась к себе в квартиру. — Мы договорились: пока мы вместе, никакого секса.
— Может быть, Рауль, мы теперь до смерти вместе, — ответила Тесла, — и, черт меня подери, я не собираюсь все время жить монахиней. Тем более что времени у меня, воз можно, почти не осталось.
— Надо же, какие у нас сегодня грустные мысли.
— Слушай, ведь обезьяны любят секс В зоопарке они только сексом и занимаются.
— Пошла ты на хрен, Бомбек.
— Вот спасибо, именно это мне и нужно. А ты недоволен. Значит, не станешь возражать, если я займусь самоудовлетворением?
— Без комментариев.
— Я решила переспать с Люсьеном, Рауль. Так что привыкай к этой мысли
