усилием воли заставил ее отвернуться, Это было как пощечина, от боли на глаза навернулись слезы.
— Ты слишком любопытна, девушка. Не боишься за свое здоровье? — сказал он.
— Ты слишком тщеславен, старик. Не боишься раньше помереть? — парировала она, вытирая слезы.
— Что? Я старик? Нет. Я всегда молод. А вот ты выглядишь дерьмово. Твои путешествия стоят этого?
— Что ты знаешь про мои путешествия?
— Если ты меня не видела, это не значит, что я не следил за тобой, — отозвался Киссун. — Я очень внимательно наблюдал за всем и, уж конечно, за тобой. Так кого ты искала? Флетчера?
— Нет.
— Его больше нет, Тесла. И Яффа тоже нет. Эта часть игры сыграна. То время было проще и, наверное, тебе больше по вкусу, но оно закончено.
— Ну и что теперь? — сказала Тесла.
— Думаю, ты и сама знаешь. Тесла молчала.
— Боишься сказать вслух?
— Придут иады?
— Верно. Ты все сама знаешь.
— Ты недостаточно на них насмотрелся?
— Мы с тобой видели больше чем достаточно, ты и я. Тем не менее мы еще не видели ничего. Да, ничего. — В его голосе послышалось воодушевление. — Они переделают весь мир.
— И ты этого хочешь?
— А разве ты не хочешь? — спросил он.
Тесла забыла, как ловко он умеет убеждать и до чего хорошо знает все потайные струнки ее души.
— Этот хаос не доведет до добра, Тесла, Все ожесточились. Всё растоптано. Мир пора приводить в порядок.
Как любой великий лжец, он любил правду, помогающую сделать ложь убедительной.
— К несчастью, наш биологический вид не в состоянии излечиться без посторонней помощи, — продолжал он. — Но не беспокойся. Помощь близка.
— И когда она придет…
— Я уже сказал. Все изменится.
— А ты…
— Что я?
— Что будет с тобой?
— А… ты вот о чем.
— Да, я об этом.
— Я, конечно, стану здесь царем зверей.
— А серьезно?
— Серьезно? У меня будет Искусство. Да, Искусство… Рано или поздно все возвращается к нему. И я буду жить од ним бесконечным днем вечности.
— Звучит неплохо. А как насчет остальных?
— Иады решат. Тебя они точно оставят. Наверняка. По-моему, они неравнодушны к женскому полу. Десять лет на зад тебя бы использовали для размножения. Теперь, конечно, ты больше годишься для удобрения. — Он рассмеялся. — Не волнуйся, я позабочусь, чтобы от тебя была польза.
Она почувствовала, как что-то коснулось ее лодыжки, и поглядела вниз. Она увидела ликса раз в шесть-семь крупнее всех, каких видела раньше, Тварь свернулась в кольцо вокруг ее ног и подняла голову. В открытой пасти виднелись ряды багровых зубов, острых как иголки.
— Подожди, — сказала она.
— Некогда ждать, — сказал Киссун. — Возможно, завтра я отыщу тебя в прошлом. Возможно, я достану тебя из Пет ли, и мы обсудим, как ты сегодня умерла.
Лике обвился вокруг нее и пополз вверх.
Тесла вскрикнула и невольно шарахнулась, но кольца ликса крепко держали ее ноги. Тесла пошатнулась, не удержав равновесия, и больно ударилась спиной об обломок мебели. Из глаз посыпались искры, и она наверняка потеряла бы сознание, если бы не Рауль. Он вопил во весь свой беззвучный голос:
— Держись, Тесла! Держись!
Когда в глазах прояснилось, она посмотрела на камин. Ликсы, что заползли туда перед ее беседой с Киссуном и грелись возле огня, теперь повернули к Тесле свои маленькие головенки. И вдруг они хлынули к ней сплошной черной массой.
Тесла попыталась подняться, но огромный лике обвился вокруг нее так, что она не могла шевельнуться. Она еще надеялась на Фебу, вертела головой во все стороны, пытаясь ее увидеть, и звала на помощь. Но Фебы не было. В комнате остались только Киссун и его армия.
Тесла перевела взгляд на камин и, будто кошмаров было недостаточно, вдруг поняла, что там делали ликсы. Они не грелись, они кормились. Обгоревшие ветки на самом деле оказались костями, а посередине лежал не камень, а голый человеческий череп. Эрвин Тузейкер и впрямь ушел из дома — на этот раз дымом.
Тесла всхлипнула от ужаса. И тут на нее бросились ликсы.
XII
— Она жива?
Эрвин опустился на корточки перед женщиной, лежавшей ничком у порога. Со лба у нее текла кровь, из угла рта стекала струйка рвоты, но она еще дышала.
— Жива, — сказал он. — Ее зовут Феба Кобб.
Входная дверь была открыта настежь. Из глубины дома тянуло дерьмом и горелым мясом. Эрвину в его нынешнем состоянии нечего было терять, но он испугался, как никогда в жизни. Оглянувшись на трех своих спутников — Нордхоффа, Долана и Диккерсона, — он увидел страх и на их лицах.
— Он ведь с нами ничего не может сделать, верно? — спросил Эрвин. — По крайней мере, сейчас.
Нордхофф пожал плечами:
— Откуда мне, черт побери, знать?
— А что, если он нас видит? — откликнулся Диккерсон.
— Мы ничего не поймем, если будем стоять в дверях, — нетерпеливо проговорил Долан и, переступив через тело Фебы Кобб, вошел в дом.
В Эрвине внезапно проснулся хозяин. Это его дом, и если кто-то должен войти в него первым, то именно он.
— Погоди, — остановил он Долана и шагнул через порог.
Ликсов не интересовало ее тело (возможно, оттого что кожа Теслы огрубела на солнце
