— Ну, — протянул Бюргесс, — я не читал роман, который, как вы говорите, ваш сын нашел в его компьютере, но помню рассказы, их показывал мне Стокуэлл, когда учился у меня, и думаю, что мог бы. — Хозяин замолчал. — Бретт был невероятно одаренным молодым человеком. У меня никогда не было учеников, чьи способности хотя бы приблизились к тем, которыми обладал Бретт Стокуэлл.
— Это уже кое-что, — заметил я. — Да, это кое-что объясняет. — С минуту мы молчали, а потом я задал ему вопрос, который не давал мне покоя: — А почему вы подумали, что книга могла быть написана о вас?
Похоже, мой вопрос смутил Бюргесса.
— Я чувствую себя немного глупо. Даже не знаю, как вам ответить.
— А мне кажется, прекрасно знаете. — Я постарался сказать это таким тоном, чтобы Бюргесс не счел мои слова упреком в свой адрес.
— У Бретта была хорошо развита интуиция, — осторожно ответил Уолтер. — И он был удивительно проницателен.
Я откинулся на спинку стула.
— В том числе и относительно вас?
— Иногда да. Думаю, Бретт показывал мне свои истории по двум причинам. Во-первых, я был его учителем литературы. Изо всех его учителей я, вероятно, единственный, кто мог оказать ему существенную помощь, хоть сам никогда не был писателем. Но я всегда старался поддерживать подающих надежды учеников. — Он замолчал.
— А вторая причина?
— И я, возможно, был единственным геем среди его учителей, — признался он. — Или по крайней мере единственным, кто не скрывал своей ориентации.
— А почему это было так важно для него? — медленно спросил я.
— Потому что со мной Бретт мог поговорить откровенно. Он и сам переживал подобные проблемы.
— Стокуэлл был геем?
Уолтер Бюргесс кивнул.
— Его родители не знали об этом. Не думаю, что он признавался в этом кому-нибудь еще, кроме меня. Хотя мне кажется, что одноклассники подозревали его. Вы, наверное, думаете, что сейчас можно открыто заявлять о подобных вещах. И что десять лет назад дела обстояли точно так же. Но это неправда. Особенно если родители боятся, что с их ребенком случится что-то дурное.
— Но с вами он мог поделиться своими проблемами.
— Да. Мы с ним много говорили.
Я старался сохранить непроницаемое выражение лица, но Бюргесс прочитал мои мысли.
— Нет, у нас не было отношений. Только на профессиональном уровне. Я давал ему советы, как поступают многие учителя, когда ученики обращаются к ним за советом. Иногда молодые люди испытывают потребность в общении со взрослыми, которые не приходятся им родственниками. Многие старшеклассницы, узнав, что беременны, сначала все рассказывают учителям и лишь потом — родителям.
— Конечно. Я и сам делился с учителями вещами, о которых постеснялся бы рассказывать родителям.
Бюргесс пристально посмотрел на меня, давая понять, что не верит в искренность моих слов.
— Понимаю, о чем вы думаете, — устало покачал он головой. — Вы ведь знаете обо мне?
— Простите? — удивился я.
— О том, почему я уволился из школы. Почти все об этом знают. Это уже ни для кого не секрет.
— Боюсь, что нет. — Я не стал расспрашивать. Мне нужно было только узнать о писательских способностях Бретта. Остальное меня не интересовало. Я не был полицейским. И моя фамилия была не Дакуорт. Меня совершенно не касалось прошлое Уолтера Бюргесса.
Хозяин тихо рассмеялся:
— Да я просто мастер конспирации! Вы единственный человек в Промис-Фоллс, который не знает мою историю, а я не смог удержать рот на замке.
— Мне все равно. Храните ваши секреты при себе.
Бюргесс только махнул рукой:
— Теперь это уже не важно. Все случилось пять лет назад. — Он откашлялся. — Я встретил молодого человека в «Вистле» — это бар в центре города, где обычно собирались геи. Между нами не было ничего особенного. Мимолетное увлечение. Но мы встречались несколько раз. И нас видели вместе. Пошли пересуды. Он только что закончил Спринг-Парк — ту же школу, в которой учился Дерек. Представляете, меня увидели в обществе парня, который совсем недавно был учеником. И не важно, что я не преподавал в той школе и никогда не был учителем этого молодого человека. Без разницы, все равно мы привлекли внимание полиции нравов. Мое поведение сочли недостойным профессии. Я мог позволить администрации школы уволить меня, а потом опротестовать это решение или принять их предложение и выйти на пенсию раньше срока. До пенсионного возраста мне оставалось всего пару лет. Поэтому я выбрал последнее. Ушел. И не смог бы пережить это, если бы не поддержка Трея. — Хозяин замолчал. — Поверьте, он не всегда такой грубый.
Я лишь кивнул.
— Но у нас с Бреттом никогда ничего не было, — настойчиво повторил Уолтер Бюргесс. — Клянусь Богом, что это правда.
— Хочу поблагодарить вас за то, что уделили мне время.
Я встал и направился к двери. Когда мы вышли на улицу, Бюргесс посмотрел на мой пикап и спросил:
— Сколько вы берете?
— Что?
— Вы же стрижете газоны, сколько возьмете за мой двор? Если будете приводить его в порядок раз в неделю?
Я назвал ему цену, и он кивнул в знак согласия.
— У меня что-то разболелось колено, а Трея я не хочу утруждать. Мне будет намного спокойнее, если найму кого-то для подобной работы.
— Конечно. Могу занести вас в мой список, если хотите.
Уолтер снова подумал и кивнул:
— Договорились. Трей наверняка скажет, что в нашем бюджете нет для этого денег, но он говорит так обо всем. Уотсон скупой и ленивый, чего от него еще можно ждать?
Я пожал Бюргессу руку и пошел к своему пикапу.
— Постойте, а роман Бретта? — вдруг окликнул меня хозяин. — Я могу получить его копию? Очень хотелось бы почитать.
Я повернулся и спросил:
— Вы читали «Недостающую деталь»? — Он удивленно моргнул и кивнул: — Тогда можно сказать, что вы читали и книгу Бретта.
Бывший школьный учитель задумался.
— Похожие темы?
— Можно сказать, что да.
Бюргесс кивнул:
