— Я все утро работала, как рабыня, в вашем пристанище погонщиков скота. Может, хотя бы взглянете?
Он изобразил на лице улыбку.
— Надеетесь на медаль за хорошее поведение?
— Еще чего! — вспыхнула девушка и сухо добавила: — Выполняю свою часть соглашения, вот и все.
Он удовлетворенно кивнул, отмечая взглядом ее усталые глаза, перепачканные руки и лицо.
— Я подумал, может, вам захочется прокатиться.
Сердце Эвы готово было выпрыгнуть наружу.
— Да! — воскликнула она с таким неподдельным детским восторгом, что лицо Кенита снова осветилось улыбкой. — А вы можете отпроситься с работы?
— Да, могу, насколько мне будет нужно, — ответил он невозмутимо. — А дела моего босса подождут.
Эва нахмурилась.
— Не надо вести себя высокомерно, получив наследство, — порывисто сказала она. — Пройдет время, прежде чем деньги перейдут в ваше распоряжение, не стоит восстанавливать против себя людей.
Ее слова вызвали у Кенита искреннее веселье. Мгновение он смотрел на Эву, потом подошел к ней и привлек к себе.
— Что вы делаете? — задыхаясь, спросила она, чувствуя, как бьется ее сердце.
— Собираюсь вас поцеловать, — прямодушно ответил он. — В конце концов, как вы сказали, не стоит восстанавливать против себя людей, тем более адвоката, который находится так далеко от дома.
Прежде чем девушка успела отпрянуть, его губы прильнули к ее губам. Она подняла руки и запустила пальцы в густую мужскую шевелюру, с жадностью отзываясь на ласку. Внезапно опомнившись, оттолкнула Кенита и отступила к перилам.
— Нет, не могу, — смущенно проговорила Эва. — Мы с вами только вчера встретились, и я…
Уолкер не упустил возможности поддеть ее:
— Знаю-знаю. В субботу вы выходите замуж за человека, которого держите в подвешенном состоянии.
— Ничего подобного, — пробормотала она.
— Тогда объясните, наконец, в чем дело!
Эва отвернулась.
— Может, лучше позавтракаем? — ушла она от ответа и, обойдя Кенита, направилась в дом. — Вы, наверное, голодны, все это время работали. Я прилично готовлю, — нервная болтовня лилась сама собой, — моя яичница с беконом могла бы получить приз.
— Хорошо, что не проводятся олимпиады лгунов, — задумчиво пробормотал Уолкер, следуя за девушкой в дом.
Уже подойдя к плите, она замерла, услышав его слова, и резко обернулась со сковородкой в руке.
— Что вы хотите этим сказать?
Кенит шутливо, как бы защищаясь, поднял руки.
— Собираетесь меня ударить?
— Если я это сделаю, то ничего не добьюсь, — вздохнула Эва.
Он бросил на нее победоносный взгляд.
— Рад слышать, что прошлой ночью вы все же кое-что усвоили.
Девушка сердито уставилась на Уолкера, вспомнив, как накинулась на него накануне.
— Какой мне смысл нападать на вас, — с усмешкой отозвалась она, — если у вас напрочь отсутствуют чувства? Думаю, вы ничего не ощутите, даже если вам на голову свалится целая фабрика по изготовлению сковородок.
— Пока свалились вы, — спокойно ответил Кенит, забирая сковородку и ставя ее на плиту. — Мне будет легче, если на ней окажутся яйца, а не моя голова.
— У вас, наверное, мания преследования.
Эва поспешно отвернулась к плите. Ну почему именно сейчас, когда она пыталась уязвить его, ей внезапно пришло в голову, что никогда в жизни еще не видела глаза такого небесно-голубого цвета!
— Ну, нет, — услышала она голос, такой спокойный, будто шел обмен комплиментами. — У меня не мания. Лучше это назвать высокоразвитым инстинктом самосохранения. Вроде вашего. Ведь вы явно что-то скрываете. Мне и раньше приходилось встречать нервных девушек, но вы натянуты как струна, сыграть можно.
Эва взяла яйцо и с силой разбила его над сковородой.
— Ничего, если не глазунья? — растерянно спросила она, глядя на растекшийся желток.
— Сядьте, я сам приготовлю завтрак.
Уолкер подошел ближе к плите. Эва невольно уставилась на него.
— А разве вы не для этого меня наняли?
— Скорее для того, чтобы кое-чему научить, — заявил Уолкер с непроницаемым лицом. — Дело в том, что, прежде чем начать готовить на электрической плите, стоит ее включить. Они, знаете, такие привереды, без тока не работают. У вещей, как и у некоторых дам, свои маленькие секреты.
Эва почувствовала, как на глазах у нее выступают слезы. Вот и этот норовит обидеть. Нет, плакать она не станет. Наплакалась из-за Дэвида. Доверяла ему, а он предал ее. А с Уолкером знакома меньше суток — слишком мало, чтобы довериться человеку. Она отвернулась и смахнула непрошеную слезу.
— Извините, — выдавила она, — должно быть, у меня начинается простуда, пойду возьму салфетки.
Он понимающе посмотрел на нее.
— Бесполезно, хитрюга, — усмехнулся он. — В конце концов я всегда докапываюсь до правды.
— Вас не касаются мои дела! — выкрикнула Эва и бросилась к двери.
Поймав девушку за руку, Уолкер повернул ее лицом к себе.
— Поглядите на меня, — мягко произнес он и привлек Эву к себе.
Не в силах больше сдерживаться, она прижалась лицом к его плечу и разрыдалась. Кенит молча держал ее в объятиях, а когда она стихла, дал носовой платок.
— Послушайте, — вздохнул он, — ну почему бы вам не позвонить жениху? Если у него есть хоть капля здравого смысла, он вас простит, что бы вы там ни сделали.
Эва откинулась назад и подняла глаза.
— Простит меня? — гневно вымолвила она. — Как это типично для мужчины — думать, что виноваты во всем только женщины! А вы, мистер Уолкер, вообще разбираетесь только в лошадях. И вряд ли имеете право давать советы о том, как мне жить.
Он сердито посмотрел на нее.
— Утром у вас было время лишь для небольшого душа, — шелковым голосом проговорил Кенит, — пора и ванну принять. — Ухватив Эву за талию, он открыл пинком дверь и выволок девушку наружу, к корыту-поилке для лошадей.
— Вы не посмеете! — закричала она, с ужасом глядя на темную воду.
— Видите ли, — вежливо ответил он, — я всего лишь простой работник, я здесь, в
