догадался сразу: это та самая картина.
— Значит, я не зря считала, что палата звуконепроницаемая, — произнесла она. Будто говорила не с Сэмом, а сама с собой. Разложив полотно на столе, Нэнси поставила по углам две бутылки, чтобы картина не упала, отступила на несколько шагов и издалека взглянула на изображение.
Сэм встал рядом и вперился в физиономии чудовищ. Он смотрел на картину, и его переполнял ужас. Было в этом что-то дьявольское. Существа в масках наклонились над роженицей и кровожадно осклабились, будто рассчитывали живьем съесть появившегося на свет младенца.
Кто был изображен на картине, мужчины или женщины, было невозможно разобрать: на них были длинные балахоны, скрывавшие фигуру. А может, их вообще не было, может, все привиделось Нэнси в кошмарном сне.
— Помню, я ужасно испугалась. — Она говорила шепотом, будто опасалась, что и у стен есть уши, а сама не отрываясь смотрела на картину. — Что-то произошло. Что-то случилось или со мной, или с ребенком.
Нэнси взглянула на Сэма, опасаясь, что тот не верит ни единому ее слову.
А может, так оно и было? Может, Айрин Нельсон права и все это галлюцинации, вызванные чувством вины? — подумал Сэм.
— Потом я снова потеряла сознание, — продолжила Нэнси. — А когда очнулась, услышала плач ребенка. Я открыла глаза. Моя малышка лежала рядом, на маленьком столике у койки, сучила ножками и кричала.
Нэнси снова взглянула на него. Говорила она с такой искренностью, что ему оставалось лишь поверить ей, но сомнения все равно у него оставались.
— Я видела ее, — с жаром проговорила Нэнси. — Видела. Она лежала так близко, что я различила у нее родинку.
— Родинку? — переспросил Сэм.
Она кивнула.
— Родинку в форме сердечка на правой коленке. А еще ямочки на щечках! Разве мне могло привидеться такое, если бы это была неправда? Разве можно так ясно представить себе всю эту сцену, если ничего этого не было? У меня родилась девочка, а не мальчик. Родилась живой. Я видела!
Ямочки и родинка в форме сердечка, повторял про себя Сэм.
В висках стучало: последствия тяжелого дня и двух бокалов виски. Ему вдруг ужасно захотелось уйти. Но оставить Нэнси одну он не мог. Происходит что-то странное. Возможно, за ней будут охотиться. Во всяком случае, год назад он не знал, преследует ее кто-то или нет, и сейчас тоже этого не знает. Но он боится за нее, да и ей самой явно не по себе.
— Вам нельзя оставаться одной, — сказал он. Как ее убедить?
Нэнси удивленно взглянула на него.
— Значит, вы мне верите? Хоть чуть-чуть?
Если бы он знал, чему верить! Тому, что у нее родился ребенок, его дочь? Тому, что ее украли чудовищные тени в звериных масках?
Поверить рассказу о ямочках и родинке; зная, что точно такая же родинка у его сестры Синди?
— Да, — нехотя признался он и встал. Подойдя к окну, он отдернул занавеску и взглянул на пустую улицу.
Он знал, чему может верить наверняка. В сочельник перед его конторой ошивался Санта-Клаус, который следил за Нэнси. Очевидно, по телефону он срочно сообщил кому-то, что к Нэнси Баркер возвращается память. Кому-то, кого подобное развитие событий очень не устраивает.
Верил он ей или нет, неважно. Все равно у него на руках не было никаких фактов, одни предположения. Но он хотел помочь ей, хотя не знал как. Если у нее галлюцинации, то тогда ей нужен психиатр. Если же существа в масках, изображенные на картине, не привиделись ей, если все так и было на самом деле, тогда только он один сможет ей помочь. Ему нужно найти их дочь, и как можно быстрее. Они и так потеряли уйму времени.
А еще все это ужасно пугало. От рассказа Нэнси веяло чем-то потусторонним, понять происходящее было совершенно невозможно.
Врачи не обнаружили у нее физических изъянов. Значит, видения и провалы в памяти начались у нее под влиянием психических факторов, а их хоть пруд пруди. Та женщина, которую он знал год назад, была совсем не похожа на нынешнюю Нэнси Баркер. Но полностью перемениться она не могла, так не бывает.
— Вот что я вам скажу. Предположим на мгновение, что вы правы… Я подчеркиваю — это только предположение! Так вот, если все обстоит так, как вы рассказываете, тогда, стоит им только узнать, что вы вспомнили про них и про роды, как… Короче, вам опасно оставаться одной.
Нэнси испуганно посмотрела на него.
— Вы думаете, мне надо переехать к Айрин?
Только этого не хватает! Может, от Айрин и есть какой-то толк, но, с другой стороны, это она заставила Нэнси лечь в клинику и подписать бумаги с отказом от всех прав. Ни один человек, будь он хоть трижды сумасшедший, не согласится добровольно признать себя недееспособным. А Айрин удалось ее убедить сделать это. Значит, она имеет над Нэнси какую-то власть, и это Сэму было совсем не по душе.
Итак, вопросов по-прежнему было больше, чем ответов, но сидеть здесь и ждать, что на него снизойдет озарение, тоже бессмысленно. Лучше всего поселить ее в квартире Синди, а потом уже спокойно продолжать распутывать этот клубок.
Сэм еще раз выглянул в окно, убедился, что на улице холодно и пусто, лишь снег блестит в холодном лунном свете, и повернулся к Нэнси.
От неожиданности пластмассовый пузырек выпал у нее из рук.
— Что это у вас? — резко спросил он.
— Я… я… — От страха она стала заикаться. — Собиралась выпить таблетку.
— Ну-ка дайте сюда. — Он взял у нее пузырек. — Что это?
— Таблетки… Их выписал мне Харлан… Айрин удалось достать для меня новый рецепт.
Ноолопил. Гадость какая-то! Сэм открыл пузырек. Обычные белые таблетки. Ничего подозрительного. Черт его знает, что это такое. Он забыл, когда и аспирин-то пил в последний раз.
— Это еще зачем?
— Успокоительные. Чтобы я лучше себя чувствовала.
— Если вы не будете их пить, что тогда?
Нэнси удивленно взглянула на него. Мысль об этом не приходила ей в голову.
— Не знаю… Я никогда… — Она взглянула на таблетку, которую до сих пор держала в руке. — Вчера, когда я поехала в Винтидж, забыла взять таблетки с собой. Но ничего страшного вроде бы не случилось. Во всяком случае, память от них не улучшается. — Она засмеялась, но это был смех сквозь слезы.
Сэм осторожно вытащил из ее пальцев продолговатую таблетку, положил ее обратно в пузырек и закрыл крышку.
— Отвезу их на анализ. Пока придется вам обойтись без них.
Нэнси кивнула. Ее глаза расширились от страха.
— Вы думаете, таблетки… — Стуча зубами о стакан, она сделала глоток воды.
— Понятия не имею. Может, у меня началась паранойя, но в любом случае с вами
