Как Крамп ни ворчал, Сэм понял: шеф полиции доволен, что он заговорил с ним не об убийстве матери, а о каком-то другом, явно не связанном с прошлым деле. Что делать, приходится заниматься сразу всем на свете. С момента убийства его матери прошло уже двадцать лет. Значит, лишний день ничего не решит. А Нэнси Баркер, возможно, и впрямь нужна помощь, и очень срочно.
Глава 3
Наступило утро. Отведав знаменитого рождественского торта, приготовленного Синди, распечатав подарки и снова поздравив ее с Рождеством, Сэм отправился в путь. Ночью снова пошел снег, да еще какой. Все вокруг замело, зато с утра вовсю светило солнце и толстенные сугробы искрились и переливались под его лучами.
Губернатор штата, вероятно, и не подозревал, что на территории, относящейся к его юрисдикции, существует захолустный городишко Лонгфилд. Туристы если и проезжали мимо, то лишь по дороге к знаменитому заповеднику, находившемуся на самом севере, а Лонгфилд не привлекал их внимания. Впрочем, и Винтидж, город, в котором родился и вырос Сэм, тоже не относился к перворазрядным. Но Лонгфилд был еще меньше, хотя природа вокруг, что и говорить, великолепная. А это окупало все прочие его недостатки.
Что же делает в Лонгфилде женщина, назвавшаяся вчера Нэнси Баркер? Позвонив с утра из конторы Джеку Крампу, Сэм узнал, что шеф полиции сдержал свое слово: он уже успел связаться с кем-то из отдела, занимающегося регистрацией, и сообщил, что «форд» с таким номером зарегистрирован на имя Нэнси Баркер, проживающей по адресу: Вудсайд- авеню, 1528. Что, однако, ничего не доказывало, ибо никто не гарантировал, что по этому адресу живет та самая Нэнси Баркер, которая появилась у него вчера в кабинете.
Подъехав к Лонгфилду, Сэм сверился с картой. Издалека город казался совсем маленьким и вымершим, словно его весь занесло снегом.
Добравшись до Вудсайд-авеню, он подъехал к дому с номером 1528. Первый этаж украшала добротная вывеска с надписью: «Картинная галерея». Сэм вылез из машины и заглянул в окно. Так и есть. Обычное дело: картины местных художников, в основном пейзажи и жанр, несколько симпатичных статуэток, кое-какие вещички, оставшиеся от индейцев. На одной из акварелей в нижнем углу значилось: «Н. Баркер».
Слева находился гараж. Судя по следам, которые еще не успел запорошить снег, кто-то недавно поставил туда машину. Или выехал оттуда на машине.
Жилые помещения располагались, по-видимому, на втором этаже. Сэм задрал голову, но почти ничего не увидел: лишь отражавшиеся в стеклах солнечные лучи и женское лицо, которое тут же исчезло.
Обойдя здание, Сэм обнаружил еще одно крыльцо. К нему вела полуразбитая лестница. Он огляделся вокруг, но не заметил ничего подозрительного. Чуть поодаль четверо ребятишек, проваливаясь в снег, бежали с санками к горке. За ними, отчаянно лая, несся лохматый пес.
Да и что подозрительное он мог здесь увидеть? Человека, переодетого Санта-Клаусом? Но он и так, судя по всему, знает, где живет Нэнси Баркер. Больше того, он даже знал, что она отправилась в контору к Сэму Доновану, и поджидал ее там. Зачем?
Да, буркнул Сэм, продолжая говорить сам с собой, пока у меня больше вопросов, чем ответов. Без ответа остался самый главный вопрос: действительно ли у Нэнси родился ребенок? Его ребенок…
На лестнице он заметил мокрые следы, отпечатки обуви, судя по размеру, женской. Сэм с облегчением отметил, что других отпечатков нет. По-видимому, она просто спускалась взять газету. Скорее всего так: на крышке почтового ящика нет снега. Значит, «Санта-Клауса» здесь не было, а Нэнси Баркер дома. Не ее ли он видел в окне?
Поднимаясь по лестнице, он неотрывно смотрел на улицу. Собака по-прежнему надрывалась и продолжала бегать за детьми, весело катавшимися с горки.
Поднявшись на второй этаж, Сэм остановился у двери, прислушался, ничего не услышал и постучал. Ответа он ждал затаив дыхание. Наверняка женщина, которая выйдет ему навстречу, ни капельки не похожа на ту Нэнси Баркер, которая приходила к нему вчера в контору. Что же тут странного? Она вполне могла одолжить у настоящей Нэнси Баркер ее машину. Или даже угнать.
Вот почему, когда дверь распахнулась и на пороге показалась Нэнси Баркер, та самая, которую он видел вчера, у него вырвался вздох облечения. Хотя радоваться было рано. Да, она не придумала имя, не солгала, что занимается живописью, но где гарантия, что и все остальное, рассказанное ею, правда?
И вот теперь она стоит на пороге, у нее в руке кисточка, вместо вчерашней блузки и юбки на ней футболка и джинсы, но и в таком наряде она выглядит неотразимо.
— Меньше всего я ожидала увидеть вас.
В ее голосе он не услышал особой радости.
— Догадываюсь, — буркнул он и снова взглянул на улицу. — Можно войти?
Она молча распахнула дверь. Квартирка оказалась маленькой, но обставленной со вкусом. Мебель в современном стиле, без особых изысков, но удобная. Вообще, у Нэнси Баркер было довольно уютно.
Его смутило только одно: он не заметил рождественской елки. Ни малейшего намека.
— Вы что, Рождество не празднуете? — невольно вырвалось у него.
— В этом году нет.
Сэм прошел за ней в студию. Здесь было светло, ни малейшего беспорядка не наблюдалось. У широкого окна во всю стену стоял мольберт. Подойдя к нему, она остановилась и с каким-то удивлением или скорее ужасом взглянула на картину.
Сэм подошел поближе. Увиденное поразило его. Он-то ожидал увидеть какой-нибудь банальный пейзаж, вроде того, что висел в галерее на первом этаже. Но его взору предстала совсем иная картина. Даже и не разберешь сразу, что на ней изображено. Рождение сатаны, что ли?
Темные фигуры, сгрудившиеся у постели роженицы, вместо лиц у них — звериные морды. А сама роженица, лица которой не видно, испытывает жуткую, нечеловеческую боль. Ее темные курчавые волосы растрепаны, а руки тянутся к ребенку.
Такая картина не могла не произвести впечатления. Она задела что-то у него внутри. Увидев ее, Сэм понял, что должен с ней поговорить.
— Вы не уделите мне немного времени?
Она кивнула. Смыв с кисточки черную краску, она ополоснула руки, вытерла их и сняла с себя передник, аккуратно повесив его на спинку стула. После чего взглянула на Сэма.
— Почему вы ждали целых полтора месяца, прежде чем решили начать поиски ребенка? — спросил он.
Она подняла на него свои небесно-голубые глаза.
— Мистер Донован.
— Зовите меня Сэм.
— Сэм… — Она произнесла это имя так, будто ей уже приходилось кого-то называть так. Поколебавшись, она направилась в гостиную. — Сэм, мне сказали, что у меня родился мертвый ребенок, и я поверила. И как я могла не поверить врачам? — Она подождала, пока он усядется в кресло, и опустилась на диван, стоявший рядом. — Какое-то время я находилась
