Боевому, утомленному войной, истосковавшемуся по родному крову генералу захотелось вкусить простого, любимого им с детства блюда, к тому же не шибко обременительного для хозяев. И он попросил гречневой каши с жареной телятиной.
– Не лучше ли будет, наш дорогой господин генерал, – добавил старый Бод, – предложить вам отведать еще соленых грибов, томатов и огурцов? И все это покрыть сверху петрушкой и укропом?
Давыдов в знак признательности развел руками:
– Покорно благодарю вас, господин Бод... Давненько не был дома и не едал ничего подобного.
– Да еще непременно, – заметил Викентий, – пусть нам подадут хрен, квас с изюмом и моченой брусники...
Все дружно рассмеялись и захлопали в ладоши.
Воистину то была непринужденная, застольная и столь трогательная, французская на русский манер, песня без слов.
Словом, кухня оказалась отменная. Оживленная беседа длилась более часа, то и дело звучали тосты, вино лилось рекой, но никто за столом не был пьян. Все были только навеселе. Викентий часто хохотал от души.
Русский генерал пленил сердце хозяина. Он был недурен собою, остроумен, рассудителен, превосходно воспитан. Лучшие годы молодости он провел в непрерывных войнах, из которых Отечественная оказалась самой тяжелой и долгой. Все это развило в Давыдове опытность, умение разбираться в людях, понимать их с полуслова и, главное, живо откликаться на чужую беду. Он закалился физически и не терял бодрости духа в самых сложных обстоятельствах. При расставании старый Бод выразил горячее желание познакомить генерала с достопримечательностями Парижа, а Золотой Викентий вызвался вкусить вместе с ним прелести громадного и шумного Вавилона.
На память о столице Франции и парижанах Давыдов купил в антикварном магазине у прославленной фирмы «Брегет» плоские золотые часы с серебряным циферблатом.
Поэта-гусара пленило высокое качество исполнения «недремлющего» брегета и его мелодичный малиновый бой. С великой радостью он приобрел эти замечательные часы и заказал граверу исполнить на крышке свой фамильный герб на серой эмали.
Теперь давайте перенесемся из поверженного Парижа на девять десятков лет вперед, в 1900-е годы. Удивительную историю дальнейшей судьбы «недремлющего» брегета поведал в своих «Воспоминаниях» внучатый племянник знаменитого партизана Александр Васильевич Давыдов.
Итак, Москва начала века. Москва нарядная, говорливая, белокаменная. Необъятное лазоревое небо над городом. Милый уют русской дворянской семьи. Жар от печки в стылые и короткие апрельские вечера. Мечты о военной карьере в Петербурге. Чтение захватывающих романов Тургенева. Театры. Свидания на Тверском бульваре, у Никитских ворот. Таинственные предчувствия... Сколько удивительного и чудесного в этой романтичной, еще ничем не омраченной молодости!
Многие в те лета увлекались коллекционированием антиквариата: русским фарфором, русской мебелью стиля ампир, хрусталем, старыми гравюрами...
Статный, красивый, одетый по последней моде, Александр Давыдов зашел во двор театра «Аквариум». Там недавно открылся антикварный магазин. Со вниманием осмотрев витрины и полки магазина, он как бы невзначай купил у антиквара чудесный Елизаветинский граненый хрустальный бокал и два роскошных золоченых стакана времен Екатерины. Расплатившись, Давыдов шагнул было к выходу, но тут старый антиквар остановил его внезапным вопросом:
– Не интересуетесь ли вы, молодой человек, старинными часами?
– Благодарю вас, но часы не мой идеал...
– Но все же, сударь, очень советую вам взглянуть. Прелестная, уникальная вещица...
Словно факир, антиквар ловким движением рук открыл потайной шкаф в стене, достал из него небольшую продолговатую коробку и подал ее Давыдову.
Тот взял в руки коробку и увидел на крышке тисненный золотом номер. Кажется, 2675-й. Внутри затейливой коробки было два гнезда. В одном лежали открытые плоские часы с цепочкой и ключиком, а в другом – запасное стекло и циферблат.
Посмотрев на мастерски сработанную цепочку, Давыдов смекнул, что перед ним старинный брегет. Он вынул часы из гнезда и слегка повернул их. Тут-то и произошло чудо! Да, да истинное чудо, которое, увы, столь редко выпадает на долю страстного коллекционера. На задней крышке часов красовался эмалевый герб рода Давыдовых! С великим трудом преодолев волнение, Давыдов как можно спокойнее поинтересовался у антиквара:
– Чей это герб?
– На часах – герб старинного дворянского рода Давыдовых.
– Не знаете ли вы, случайно, кому прежде принадлежали эти часы?
– Как не знать! Знаю. Принадлежал этот брегет знаменитому поэту-партизану Денису Давыдову. Герою войны 1812 года.
– А где вы заполучили, если не секрет, эту забавную вещицу?
– О! Это было два года тому назад. Я купил ее при распродаже Меньшиковского архива. В архиве имелось еще двенадцать писем Дениса Давыдова. Если мне не изменяет память, то их приобрел кто-то из свиты государя.
