— Боже мой, какая легкомысленность! Теперь я представляю себе, насколько его распирало от гордости! Но что же Ирод? Неужели он принял это всерьез?
— Дело в том, что он знал историю с первым предсказанием Иуды Аристобулу, а услышав про второе, насторожился, тем более что оно затрагивало самую болезненную для царя тему.
— Да, я помню. Он не был законным правителем. Но он был трезвым и циничным человеком. Поэтому я и удивилась, что он поверил в эту… в это предсказание.
— Ты до сих пор не чувствуешь себя частью этой истории… А ведь наша с тобой встреча тоже была предсказана.
— Извини, я все никак не привыкну… Хорошо. Итак, Ирод поверил. Зная его репутацию детоубийцы, предположу, что над Мириам и ее будущим ребенком нависла страшная угроза.
— Разумеется. Узнав об аресте Аббы, Йосеф тотчас собрал самое необходимое, усадил Мириам на осла и отправился на юг — к Мертвому морю, возле которого располагалась самая большая ессейская община. Но далеко уйти они не успели — на подходе к Бейтлехему у Мириам отошли воды. Йосеф, будучи опытным лекарем, понял, что довезти ее до города невозможно. По счастью, поблизости оказались пастухи. Они отнесли роженицу в свою пещеру, развели огонь, принесли воды и ушли ночевать под открытым небом. Через четыре часа Йосеф принял у Мириам мальчика. Она нарекла его Йеошуа, что значит «Божья помощь».
— Вот как. Я ожидала чего-то в этом роде. Выходит, не плотник, а врач. И не родной отец.
— Он соблюдал безбрачие. Но в целях безопасности сперва фиктивно объявил Мириам своей женой, а потом решил плюнуть на свой целибат и сделал ей шестерых детей.
— А девственность Марии — откуда это пошло?
— В слове «парфянка», написанном по-гречески, первые четыре буквы совпадают со словом «партенос» — девственница, а если учесть, что писцы зачастую прибегали к сокращениям в целях экономии места и облегчения труда… Евангелисты, скорее всего, понятия не имели об истинном месте рождения Мириам, а волшебная история о непорочном зачатии пришлась им очень кстати.
— А теперь на сцене должны появиться восточные цари с дарами?
— Цари? Ах, ты о волхвах… Нет, конечно, царями они не были. Все это — красивая средневековая выдумка. Но в ней есть доля истины.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Яаков бен Азария, владелец Бейтлехемского пундака, [69] сидел под смоковницей своей в приятной послеобеденной прострации и, время от времени разлепляя сонные веки, поглядывал на большую дорогу. Делал Яаков это, скорее, по привычке, а не по надобности — недостатка в постояльцах он не испытывал, особенно теперь, когда среди них было двое таких, что стоят десятка обычных, — оба занимали по
— Благословен всяк приходящий в мой скромный дом! — со всею возможной учтивостью поприветствовал Яаков странника. — Зайди и отдохни, добрый человек, а если надо, здесь ты за умеренную цену найдешь самый лучший стол и кров во всем Бейтлехеме!
Говоря эти затертые слова, он жадно разглядывал пришельца, пытаясь сообразить, что в облике последнего заставило его встрепенуться. Конечно, редко встретишь человека, странствующего налегке вдали от дома. А то, что человек этот был нездешним, Яаков знал достоверно, но на своем веку он навидался всякого, даже совершенно нагих путешественников. Обладая недюжинным любопытством, он, тем не менее, придерживался правила: не задавай вопросов, если желаешь знать побольше, а жить — подольше. Посему ограничился беглым осмотром незнакомца, и осмотр сей дал ему богатую пищу для размышлений. Во-первых, путник был совершенно очевидно
Человек, однако, назвался сам, и по тому, как он сказал свое имя, Яаков понял, что оно — вымышленное:
— Меня зовут Йосеф бар Гиора. Я — э… садовник из Иерусалима.
«Ага, — подумал хозяин гостиницы, — в таком случае, я — казначей Ирода. Видали мы руки садовников. Старик-то совсем врать не умеет. Значит, человек порядочный». Любопытство его разыгралось не на шутку. Старик, впрочем, оказался не так уж и прост — уловив мимолетное выражение лица собеседника, тотчас пояснил:
— В прошлом. Удалился на покой. Вот, присматриваю дом в ваших краях.
Яаков кивнул:
— Да, места у нас славные. Не Галилея, конечно, но для покоя — в самый раз. Присаживайся, прошу, вот здесь в тени! Выпей вина!
Гость уселся на подушки, но от выпивки отказался, попросил простой воды. «
— А велика ль семья у господина? Я затем спрашиваю, что дома на продажу-то тут имеются, но ведь тебе же не всякий дом подойдет, верно?
— Верно. У меня только жена и сын.
«Вот те и раз! Выходит, что не назир. А ведь я был готов руку дать на отсечение. Правда, слыхал я, что ессеи иногда заводят семью. Может, он из таких? Сейчас выясним!» — Так подумал Яаков, а вслух произнес:
— О, понимаю! В нынешние лихие времена трудно воспитывать сына в столице. Столько языческих соблазнов для молодых людей! Хоть и близко к Храму, да благочестия в тамошнем народе ни на грош. Да и чего ждать при таком-то царе? — Яаков проговорил эти рискованные слова совсем тихо, как заединщик.
Йосеф же сделал вид, что их не расслышал:
— О нет, мой сын еще совсем маленький. Вчера родился.
— Да будет он благословен! Но для маленьких детей Иерусалим, говорят, тоже
