владельца «Серого хорька». С террасы открывался великолепный вид на город, на западные холмы, перераставшие в горы. А за горами, к западу и югу, лежали земли, захваченные Вальдо-узурпатором.
Среди присутствующих был герцог Вассант, изрядно потучневший, но по-прежнему ловкий и сильный и ничуть не утративший былой остроты ума. Он сидел, забросив ноги на невысокий широкий парапет, окружавший балкон, и грел на солнышке ушибы и ссадины на плече и голени — результаты страстного преследования вражеских лазутчиков и самозабвенной охоты на газебо. Правда, относись герцог Вассант к разряду людей рефлексирующих, он бы заметил, что и при такой безудержно активной жизни годы берут свое и даже к нему беспощадны.
Рядом с Аматусом, положив голову ему на плечо, сидела Каллиопа, пребывавшая в полном расцвете красоты. В кругу друзей присутствовал и Седрик, выбравшийся на солнышко, дабы погреть свои старые косточки и насладиться миром и покоем. Густая борода и шевелюра Седрика основательно поседели. Утром у него состоялся необычайно тяжелый разговор с королем Бонифацием на предмет угрозы безопасности Королевства, вот старик и поднялся на террасу, дабы больше никто не испортил ему чудесный вечер разговорами обо всяческих угрозах и страхах.
— Не странно ли, — рассеянно проговорил герцог Вассант, — живем мы вроде бы в сказке, а при этом с запада на нас надвигается зло?
Дело в том, что в последнее время, по примеру Аматуса, герцог увлекся науками. В частности, особенно его интересовали древние предания, а в Королевстве издавна укоренилась уверенность в том, что события грядущие непременно должны походить на те, что уже некогда происходили.
Седрик едва заметно пошевелился, но глаза не приоткрыл. Он сейчас походил на старого пса, которому снится, как он охотится за кроликом. Сэр Джон, подмигнув и улыбнувшись, указал приятелям на старого премьер-министра.
Однако Аматус воспринял вопрос Вассанта всерьез.
— Ты прав, — сказал принц. — Во многих сказках говорится о том, что зло гнездится на востоке, но ведь существует множество преданий не только о нашем Королевстве, но и о других. Одна из причин, почему эти предания нам еще не слишком понятны, состоит в том, что наша сказка пока только в самом начале. Еще хватит времени для того, чтобы сказочная география сама избрала для места действия материки и океаны, но сейчас не стоит об этом рассуждать.
Тут, по идее, градом могли бы посыпаться вопросы. Ведь для Седрика история и география служили всего-навсего вспомогательными материалами в деле наилучшего размещения крепостей, для герцога Вассанта география сводилась к вопросу личной собственности и генеалогии, а сэра Джона Слитгиз-зарда, если он знал, кто его друзья, а кто — враги и как себя вести с теми и другими, вообще мало что интересовало в области каких бы то ни было наук.
Наверное, могла о чем-нибудь спросить принца Каллиопа — могла бы, если бы он сообщил о чем-то, о чем сама она еще не знала. Но в географии она разбиралась не хуже Аматуса, а в истории и получше него и потому промолчала. Да и день выдался такой замечательный!
После продолжительной паузы, в течение которой все они ничего не делали, кроме того, что потягивали гравамен да обозревали окрестности, Седрик решил вернуться к затронутой теме и даже слегка расширить ее.
— Тут мы можем говорить открыто, как вы понимаете, поэтому я спрошу вас всех: осознаете ли вы, какая это будет катастрофа, если вскорости на нас обрушится Вальдо?
Аматус потянулся, радуясь солнцу и теплому ветерку, и сказал:
— Я уже, пожалуй, год с лишним размышляю об этом, и мне известно несколько причин, из-за которых этому суждено случиться, но ни в одной из этих причин я не убежден наверняка.
Герцог Вассант проворчал:
— Он то и дело засылает к нам лазутчиков — это его самые хитрые и умные приспешники, и их чем дальше, тем больше. А наши разведчики докладывают мне о том, что войско Вальдо растет и крепнет, хотя страна нищает с каждым днем. Если он не выступит против нас в самое ближайшее время, вряд ли ему в будущем представится такая возможность, потому что такую армию долго не прокормишь, когда голодают те, за чей счет она кормится.
— И у меня были такие же мысли, как у Вассанта, — признался сэр Джон Слитгиз-зард, — однако мои предчувствия только подсказывают мне, что скоро разразится война.
Каллиопа по-прежнему молчала, но, встав, подошла к стене, завела руки за спину, уперлась в стену ладонями и задумчиво посмотрела вдаль. Седрик и Аматус, сведущие в истинном происхождении Каллиопы, решили, что девушка думает о своем семействе, которого не помнит, о прахе погибших старших сестер и братьев, об останках родителей, что до сих пор лежали, непогребенные, в каменных коридорах цитадели Оппидум Оптимум. Странники, которым удалось подкупить стражников цитадели, рассказывали, что к останкам королевского рода никто не прикасался. Отец и старший брат Каллиопы лежали на лестнице — там, где пытались сдержать натиск приспешников Вальдо. Самую старшую сестру убили у дверей ее покоев. Другому брату отрубили голову в детской, и мертвые руки матери по-прежнему обнимали мальчика. А под пропитанным кровью фамильным гобеленом, передававшимся из рода в род по наследству в Загорье со времен основания королевства до воцарения отца Каллиопы, покоились размозженные кости годовалых близнецов — мальчика и девочки — их Вальдо самолично подвесил за ноги к стене.
Но ни сэр Джон, ни герцог Вассант ни о чем таком не ведали, и поэтому им показалось, что взгляд Каллиопы устремлен туда, где вблизи линии горизонта Извилистая река впадала в Длинную реку. Они решили, что девушка мысленно путешествует по дороге от королевского замка до крепости, воздвигнутой Бонифацием в Айсотском ущелье сразу же после того, как первое вторжение Вальдо закончилось для него сокрушительным поражением на Колокольном Побережье, нанесенном захватчикам через год после рождения Аматуса. Сэр Джон и герцог предполагали, что Каллиопа думает о том, сколь многим молодым людям придется сложить головы, пытаясь удержать эту твердыню, дабы Королевство не постигла такая же злосчастная судьба, как та, что выпала Загорью. И хотя оба они ошибались, по сути, догадки их были верны, ибо стоило только Каллиопе задуматься о Вальдо, как кровь ее вскипала и ни о чем, кроме войны, она не могла помыслить.
Ни на одно мгновение девушка не сомневалась в том, что в один прекрасный день войско под предводительством Аматуса проскачет по Айсотскому ущелью или проберется обходным путем по Железному ущелью на севере, отберет цитадель у захватчиков, и тогда Вальдо повесят на знаменитом Шпиле Духа. Короче говоря, как только Каллиопа вспоминала о своем убитом злобным душегубом семействе, она сразу отчетливо слышала грохот кулеврин, стук колес боевых колесниц и треск картечи.
Но сегодня, из-за того, что было так тепло… в воздухе пахло весной… а может быть, из- за того, что она выпила чуть больше гравамена, чем следовало бы, Каллиопа думала о предстоящей войне с печалью, и ей так не хотелось, чтобы хоть кто-нибудь погиб на этой войне.
Кроме Вальдо. Тут Каллиопа ничего не могла с собой поделать.
Снова повисла тягостная пауза. До сих пор разговоры велись исключительно приятные, но теперь всем стало ясно, что последующая беседа вряд ли кого-то из них порадует.
Наконец Аматус нарушил молчание:
— Будем ли мы готовы к войне, если она разразится этой весной?
Седрик вздохнул:
