причем такого вида, который встречался крайне редко. Тут пахло затхлостью и сыростью, и казалось, уже целое столетие сюда не залетали порывы ветра. Стояла тишина, и, кроме шепота незнакомца, старик-граф ничего не слышал.
— Вот если бы вы согласились принять гостя у себя в поместье…
— Я весьма гостеприимен.
— Ясно. Тогда ждите… — А затем послышалось глухое ворчание и краткий вскрик, какой мог бы издать человек, если бы ему сунул в рот кулак великан… а затем последовало еще несколько вскриков, премежавшихся хрустом костей — скорее всего ломаемых пальцев.
— Я унесу его отсюда, — послышался голос Кособокого.
— Не мог ли бы ты для начала задать ему пару вопросов? — спросил граф. — Быть может, он заговорил бы… и без…
Послышался пренеприятный звук — будто у птицы оторвали крыло, потом еще один приглушенный крик и еле слышные рыдания.
— Мне пообещали, что я смогу помучить его, пока он не заговорит, — сказал Кособокий. — Вот для этого я и оттащу его в темницу… а там у него будет шанс разговориться. Быть может, он заговорит сразу и лишит меня удовольствия, которое я испытал бы при виде его мучений, а может, я и успею побаловаться всласть. Но поскольку оба варианта сомнительны, я его помучаю по дороге в темницу, пусть поразмыслит, хочется ли ему, чтобы его муки прекратились, или нет… А пока это только начало.
Затем неизвестного поволокли прочь, его сдавленные вопли сочетались с топотом ног великана, но кричал несчастный негромко — судя по всему, Кособокий продолжал затыкать ему рот вместо кляпа кулаком.
А граф продолжил свой путь туда, где была привязана его лошадь. Он не питал особой любви к изменникам. И потому он с величайшей готовностью откликнулся на предложение Каллиопы учинить скандал в тронном зале, рассчитанный на выявление предателей среди лордов Королевства.
И все же его немного смущало то обстоятельство, что он стал зачинщиком всего этого переполоха.
На следующий день, после того как изменники были вздернуты на виселицах, военный совет возобновился, как полагается. Хотя пока все и шло по плану с видимым успехом, Седрик сохранял озабоченность, поскольку из скруплезнейшего изучения сказок знал, что тираны, завоеватели и им подобные личности, как правило, весьма преуспевали в делах до тех самых пор, покуда их не свергали, и некоторым это удавалось на протяжении довольно долгого времени. Так что хорошей подготовленности к неожиданностям и ощущения правоты избранного пути далеко не всегда хватало. Но кроме того, старый премьер-министр из тех же источников почерпнул немало доказательств того, что те, на чьей стороне справедливость, частенько побеждают зло в самый последний момент за счет чистого везения. А до тех пор удача, как правило, целиком и полностью сопутствовала злодеям. Седрик не был уверен в том, можно ли должным образом подготовиться к сражению с теми, на чьей стороне так прочно утвердилась удача, но он утешал себя мыслью, что он призван всего лишь попробовать сделать это, а уж успех — это всегда в ведении богов.
Остальные, собравшиеся на совет, были столь же угрюмы и тревожны, как Седрик, поскольку все они хорошо понимали, что убийство агентов Вальдо запросто могло спровоцировать узурпатора на скорейшее нападение, да и число лазутчиков врага и изменников внутри Королевства просто-таки пугало. Кроме того, с западного берега Железного озера пришли вести о том, что в этом году реки вскрылись гораздо раньше, чем обычно, а это означало, что и вторжение из Загорья могло воспоследовать скорее.
Совет начался скучновато, как обычно и начинаются советы. Бонифаций и Седрик зачитывали перечни поручений, в которых оговаривалось, кто за что отвечает и как скоро должны быть завершены те или иные приготовления, ну и так далее, примерно в таком духе: «Проверить арсенал на востоке, отобрать там все пригодные для боя клинки и доставить их в столицу, а все негодные клинки отправить в деревню, чтобы их там перековали. Распространить весть о том, чтобы по городу собрали как можно больше клинков, которые затем нужно будет вывезти из города по Длинной и Извилистой дорогам к границе, где в клинках особая нужда», или в таком:
«Отобрать сотню здоровенных крестьянских парней, желательно не рвущихся к славе, обучить их, как подобает, и поставить охранять житницу».
Как ни ярки были разноцветные плащи сидевших вокруг стола советников, как ни плясали на их спинах солнечные зайчики, в зале было холодно, и казалось, люди стараются сбиться в кучку и как можно меньше разговаривать.
В результате совет прошел нетипично быстро. Оставалось обсудить последний важный вопрос — проблему обучения добровольцев-новобранцев. Их муштра не должна была помешать весенним полевым работам. Только-только молодые вельможи приступили к обстоятельной дискуссии на этот счет, как вдруг за дверью послышался шум. У Седрика заныло сердце. Почти всю зиму он посвятил чтению сказок, дабы найти в них советы, как лучше подготовиться к войне, и потому он знал, что в такой сказке, как та, в которой они сейчас находятся, нет худшего предзнаменования, чем этот шум за дверью.
Через мгновение распахнулись двери, и в зал вошел человек. Некогда он, наверное, был строен, но годы сгорбили его. Вероятно, когда-то он был хорош собой, но солнце и ветер выдубили и иссушили его кожу. С головы до ног человек был одет в одежды из мягкой кожи цвибеков и газебо, его клочковатая борода доходила ему чуть не до пояса. Синие глаза старика, казалось, на веки вечные прищурены.
Войдя, старик произвел ужасный грохот и лязг: на его груди перекрещивались портупеи, начиненные мушкетами, а за спиной у него торчали алебарда и обоюдоострый боевой топор. Эхом прогремели такие же звуки из угла: при виде человека, направившегося к королевскому трону с таким количеством оружия, Кособокий откинул полу плаща, под которым у него размещался целый арсенал. Некоторые из присутствующих успели заметить под плащом и некоторые части тела Кособокого, в страхе поспешно отвернулись и потом никому об увиденном не рассказывали.
А старик, одетый в шкуры, прошествовал по проходу, преклонил колени перед троном, и только тогда советники разглядели, что его кожаная рубаха и легинсы во многих местах перепачканы кровью.
Седрик поднялся и сказал:
— Ваше величество, ваше высочество, позвольте представить вам Эврипида, нашего главного разведчика.
Разведчик отвесил королевским особам нижайший поклон, поглубже вдохнул и сообщил:
— Новости у меня все до одной паршивые. Целый месяц я выбирался из Загорья, а эти твари охотились за мной. Они украли лыжи, на которых я спускался, а потом мне пришлось перебираться через перевал. Я нашел новый высокогорный перевал, который осмелился назвать в свою честь. Оттуда я увидел огромное войско. Оно и днем огромное, а по ночам — и того больше, потому что ночью к нему присоединяются гоблины, их там не меньше половины, потому что тех людей из Загорья, что не пожелали драться на стороне Вальдо и не сумели удрать, поубивали. Там и не только гоблины, пострашнее твари имеются — те самые убитые люди, восставшие из могил, теперь они тоже на стороне Вальдо.
Все присутствующие в зале содрогнулись. У тех, кому уже случалось драться с вампирами и гоблинами, сердце екнуло. Они знали: как бы ни были сильны люди в схватках с нечистью, успех весьма зависит от числа нечисти. А те, кому довелось понюхать пороха в настоящих боях, понимали, что это такое — сражаться с войском, не знающим страха днем, и
