конвою приказано было держаться от камеры как можно дальше. Вот видите, это самое обычное судебное слушание; взгляните – перед вами не чудовище, которого вы так боялись, а просто старый человек, и охраняет его женщина.
Вошли судьи: трое пожилых мужчин в темных костюмах, белых рубашках, черных галстуках. Председателя можно было узнать по широкой черной мантии. Заседание объявили открытым. Генеральному прокурору предложили огласить обвинительное заключение. Петр Солинский поднялся и взглянул на Петканова, ожидая, что он встанет тоже. Но бывший президент остался в прежнем положении: он сидел, слегка склонив голову набок, этакая важная персона, удобно расположившаяся в ложе и ожидающая поднятия занавеса. Надзирательница наклонилась к нему, что-то зашептала, но он сделал вид, что не слышит.
Солинский не стал обращать внимания на это демонстративное упрямство. Он спокойно, буднично приступил к делу. Прежде всего он постарался незаметно для присутствующих набрать в легкие побольше воздуха. Контроль над дыханием, этому его обучили, – краеугольный камень в судебных процессах. Только спортсмены, оперные певцы и юристы знают всю важность правильного дыхания.
– Стойо Петканов! Перед Верховным судом народа вы обвиняетесь в следующих преступлениях. Первое – мошенничество с использованием поддельных документов, по статье сто двадцать семь, часть третья Уголовного кодекса. Второе – злоупотребление властью в качестве должностного лица, по статье двести двенадцать, часть четвертая. Третье…
…недобросовестное управление, по статье триста тридцать два, часть восьмая Уголовного кодекса.
– Признаете ли вы себя виновным?
Петканов продолжал сидеть в той же позе, только на лице возникла слабая улыбка. Надзирательница снова наклонилась к нему, но он остановил ее, предостерегающе подняв палец. Солинский повернулся к Председателю, и тот пришел ему на помощь.
– Подсудимый ответит на все вопросы. Вы признаете себя виновным?
Петканов еще выше вскинул голову, демонстрируя такое же безмолвное презрение к судейской скамье.
Председатель обратил вопрошающий взгляд в сторону защиты. Государственный адвокат Миланова, строгая брюнетка средних лет, была уже на ногах и, встретившись взглядом с Председателем, проговорила:
– Защита не уполномочена входить с какими-либо заявлениями.
Короткое совещание судей, и Председатель объявил решение:
– Согласно статье четыреста пятьдесят пять молчание подсудимого истолковывается судом как отказ от признания вины. Прошу продолжать.
Солинский начал снова:
– Вы Стойо Петканов?
Бывший президент, казалось, некоторое время вникал в смысл вопроса, потом с негромким покашливанием, словно давая понять, что последующее движение он делает по собственной воле, встал. Но говорить он как будто не собирался, и Генеральный прокурор повторил:
– Вы Стойо Петканов?
Подсудимый не обратил внимания на человека в блестящем итальянском костюме и повернулся к Председателю.
– Я хочу сделать предварительное заявление.
– Сначала ответьте на вопрос Генерального прокурора.
Верный Продолжатель взглянул наконец на Солинского, словно впервые его заметил и ждет, чтобы он, как школьник, повторил вопрос.
– Вы Стойо Петканов?
– Вы знаете, кто я. Я боролся вместе с вашим отцом против фашизма. Я послал вас в Италию купить этот костюм. Я утвердил ваше назначение профессором. Вам прекрасно известно, кто я. Я хочу сделать заявление.
– Только коротко, – отозвался Председатель суда.
Петканов кивнул, принимая и в то же время как бы игнорируя его указание. Он оглядел судейский зал, будто только сейчас понял, где находится, поправил очки и, положив кулаки на барьер, осведомился тоном человека, привыкшего к лучшей организации мероприятий:
– Какая камера работает на меня?
– Изложите ваше заявление.
Петканов снова кивнул, скорее отвечая самому себе, чем подчиняясь приглашению Председателя.
– Я не признаю полномочий этого суда. Он не имеет права вести мое дело. Меня незаконно арестовали, незаконно заключили в тюрьму, незаконно допрашивали, и теперь я нахожусь перед незаконно учрежденным судом. Тем не менее… – Здесь он позволил себе паузу и усмехнулся, понимая, что этим своим «тем не менее» он вовремя воспрепятствовал вмешательству судейской скамьи. – И тем не менее я отвечу на ваши вопросы при условии, что они будут иметь отношение к делу.
И снова пауза, в течение которой Генеральный прокурор не мог понять, закончено ли уже на этом заявление.
– Я отвечу на ваши вопросы по очень простой причине. Я уже бывал здесь раньше. Не в этом зале, но бывал. Было это почти полвека назад, задолго до того, как я встал у штурвала нашего государства. Вместе с другими товарищами я участвовал в организации антифашистской борьбы в Вельпене. Мы выступили в защиту брошенных за решетку железнодорожных рабочих. Это была мирная демократическая демонстрация, однако буржуазно-помещичья полиция, конечно же, набросилась на нас. Меня избили, моих товарищей – тоже. В тюрьме мы много спорили о том, как нам действовать дальше. Некоторые товарищи утверждали, что мы должны отказаться от дачи показаний в суде, потому что нас незаконно арестовали, незаконно заключили в тюрьму, а доказательства против нас сфабрикованы полицией. Но я их убедил, что гораздо важнее предостеречь народ от опасности надвигающегося фашизма, о том, что империалистические державы готовятся развязать войну. И мы выступили в суде. Как вам известно, нас приговорили к каторжным работам за защиту интересов пролетариата. И сегодня, – продолжал Петканов, – я смотрю на этот суд, и я не удивлен. Я уже был перед таким судом. Вот почему сейчас, как и тогда, я отвечу на ваши вопросы при условии, что они будут иметь отношение к делу.
– Вы Стойо Петканов? – Генеральный прокурор повторил вопрос нарочито усталым
