– Если я правильно понял тебя, он не скоро сможет двигаться. Прости, Танзи, что я так разговаривал с тобой. Мне очень жаль. И ужасно, что миссис Марш так вела себя при всех. Если бы твой отец знал…
– Разве я могу волновать его? Он и без того болен, а дела наши идут скверно, – ответила Танзи, зная, что отец не одобрил бы ее. – Но мне необходимо отправить куда-нибудь этого несчастного парня.
– Конечно. И побыстрее. Раньше, чем твоя мачеха его обнаружит или эти веселящиеся победители что-то натворят еще. Насколько я знаю миссис Марш, она предпочла бы, чтобы ты прятала любовника, а не сторонника короля Ричарда.
Он подошел к ней и тоже начал гладить пони.
– Как всегда, ты оказалась добросердечной дурочкой. Ведь так, моя милая? Но если дело только за лошадью…
Танзи повернулась и поймала его руку.
– Пожалуйста, Том! Ты, правда, можешь найти ему какую-нибудь лошадь?
– Дорогая моя девочка, после Босворта на дорогах полно брошенных лошадей, и сегодня утром одна даже забрела в кузницу на Канк стрит, когда я там был. Хорошая лошадь, только вся в грязи. Кузнец, старый Матт, подковал ее, и мне кажется, он был бы рад продать ее за нобель или два.
– И ты мог бы купить ее для меня?
– А я могу быть уверен, что со мной расплатятся?
– Да, конечно, у него есть деньги, – пообещала Танзи, не понимая, о чем говорит Том. – Я пошлю за ней Джода, когда стемнеет.
– Значит, и он в курсе дел?! Я должен это знать. Как бы старик не растрезвонил во все колокола… Хорошо, Танзи, я постараюсь сделать все, что смогу, но… с тебя – поцелуй!
Он притянул девушку к себе, и, подняв голову, Танзи поцеловала его, вложив в поцелуй всю свою признательность. Однако, он ждал не благодарности.
– Нет, так дело не пойдет. Я вовсе не о том говорил, не о таком равнодушном чмоканье… Не то я и вправду поверю, что тебе хватает поцелуев на сеновале…
И, обняв ее, Том продемонстрировал Танзи, какой именно поцелуй он имел в виду. Танзи стояла рядом с ним, едва переводя дыхание. Оказалось, что было очень приятно, отбросив всю скованность и нерешительность, наслаждаться его нежностью. А Том был в этом деле совсем не новичок.
– Ты мой самый дорогой друг, – прошептала она. Он рассмеялся и отпустил ее.
– Не совсем те чувства, которых я жду! – сказал он с сожалением. – Взяв ее за подбородок, он вопросительно заглянул Танзи в глаза. – Хотел бы я знать, научишься ли ты когда-нибудь любить меня?
– Но я уже и так люблю тебя, Том! – заверила она его.
Однако Том прекрасно знал, что несмотря на все его усилия и всю его опытность, ее чувства были очень далеки от настоящей женской любви. А веселый, процветающий лестерский кузнец не привык терпеть поражения.
– Разумеется, я знаю, что ты любишь меня, – согласился он со вздохом. – Так же, как старика Джода, как Уилла Джордана, или, как этого бесценного Пипина.
Глава 8
– Нужно снять эту вывеску, – сказала Роза Марш Джоду. – Даже теперь, когда армия Тюдора ушла, она привлекает внимание всех окрестных хулиганов. Просто мишень для местных злопыхателей, и я не удивлюсь, если их поддерживает и Хью Мольпас из «Короны».
Роза была права, потому что всегда находятся желающие посильнее ударить по больному месту.
Джод приставил к стене дома лестницу, принесенную из сарая, и полез наверх, а Танзи стояла рядом, придерживая ее.
– Цепи так крепко сидят на болтах, что без стамески ее не снять, – доложил он, стоя на верхней ступеньке лестницы, и пока старик ходил за инструментами, Роза сказала падчерице:
– Не надо говорить отцу, что мы сняли ее. Он очень плохо себя чувствует сегодня. Это только расстроит его.
– Если все успокоится, может быть, мы успеем повесить ее на место к тому времени, когда он поправится, – ответила Танзи.
– От «Белого Кабана» сейчас не больно много проку, – усмехнулась Роза. – И я очень сомневаюсь, что отец заметит, что здесь висит – вывеска или просто ветка плюща.[9] Было настоящим безумием ехать с ними в Босворт, когда все знали, что он совсем болен, а у нас столько работы.
– Вы прекрасно со всем справились, и мне даже показалось, что вам нравилось хозяйничать, когда здесь был король, – не удержалась Танзи от напоминания.
– Тогда были какие-то надежды, мы рассчитывали заработать. И посмеяться над Мольпасом.
Джод вернулся и снова полез наверх, и Танзи прислонилась к лестнице, придерживая ее.
