убита ее мачеха, Танзи находилась в стойле Пипина, потому что, когда он проснулся от криков, оказалось, что кто-то уже поменял пони повязку. Однако его показания не принесли ничего, кроме вреда: всем сразу же захотелось узнать, почему падчерица покойной хозяйки бродит ночами по двору и стойлу вместо того, чтобы спать в своей постели.
Показания поварихи еще более усугубили положение Танзи, ибо она усиленно твердила о том, как трудно было угодить покойной хозяйке.
На допрос приглашали все новых и новых свидетелей.
Было доказано, что Танзи и ее мачеха не ладили между собой, а после смерти Роберта Марша их отношения совсем испортились. Даже друзья Танзи не могли не признать этого.
Посетители таверны вспомнили, как Роза оскорбила Танзи, обвинив ее в том, что она любезничала на сеновале с каким-то солдатом, когда армия после Босворта была в городе.
Друсцилла Гэмбл рассказала, что Роза однажды при случае назвала Танзи грубым сорняком с желтыми цветами, и все, кто в это время проходил по улице мимо окна их гостиной, не могли не слышать, как Танзи реагировала на сказанное Розой о своих покойных родителях.
После таких показаний поползли разные слухи.
– Мы часто слышали, как они ссорятся, и в последнее время, кажется, Танзи научилась не оставаться в долгу. Но ее нельзя винить за это, – говорили разные люди, – потому что мачеха была грубиянкой и транжиркой и всегда плохо обращалась с девушкой. И это истинная правда, хотя и грех так говорить о мертвых.
Мистер Джордан не стал ждать, когда его начнут спрашивать о чем-либо. Как только он увидел возле «Кабана» кричащую толпу и, выглянув из своего окна, узнал, что случилось, он поспешил в кузницу Тома, к Брестеру.
– Оставь свои стрелы и быстро скачи в Лондон. Расскажи мистеру Худу, что здесь произошло, и заставь его вернуться, как можно быстрее, – сказал он. И Брестер, который когда-то учился у мистера Джордана, немедленно собрался в путь.
– Чем бы ни кончилось дело, в такое время все друзья Танзи должны быть рядом с ней, – объяснил свой поступок Уилл Джордан, разговаривая со священником церкви Святого Николая. – Том благородный юноша и всегда относился к Танзи, как брат. И если у него есть голова на плечах, он женится на ней и увезет ее подальше от этого ужаса.
Хотя Танзи содержали под стражей, ему удалось сообщить ей, что его гонец уже на пути в Лондон, и в течение всех последующих тяжелых дней ее поддерживала мысль о скором приезде Тома. Многие горожане верили в невиновность Танзи и находили возможность доказать ей свое доброе отношение. До тех пор, пока Хью Мольпас не сказал шерифу вполне резонно:
– Вы обыскали мой постоялый двор, комнату, где живет эта уэльская девушка, и даже дом ее отца на Свином базаре. Почему же вы не обыскали «Голубой Кабан»?
Во время обыска в «Голубом Кабане» не нашли никакого припрятанного золота, но зато в комнате Танзи нашли коробочку с безделушками и в ней три розовых нобеля и два полуэйнджела. Не слишком большое богатство для дочери владельца постоялого двора, но этого оказалось достаточно, чтобы возникли подозрения. Особенно потому, что всем было известно, как плохо шли дела в «Кабане», а монеты, хоть и были отчеканены давно, выглядели совсем новыми.
Поэтому настоящие преступники, которые в первые дни подумывали о бегстве, сочли более благоразумным остаться в городе и всем своим видом демонстрировали оскорбленную невинность. В таверне у Мольпаса появилось даже больше посетителей, чем раньше, а Глэдис отправилась жить к отцу, и его представления с медведями стали собирать огромные толпы любопытных. И Мольпас, и Глэдис не сомневались в том, что Танзи будет признана виновной, потому что ее внезапное появление в спальне мачехи вообще было единственной причиной, по которой на них пало подозрение, и его без труда удалось отвести. Однако в суде продолжался допрос.
– Это правда, что у вас были плохие отношения с покойной?
– Да. Но я старалась ее слушаться.
– По завещанию вашего отца «Голубой Кабан» становится вашей собственностью в случае замужества или смерти вашей мачехи. Это так?
– Да.
– Итак, прав ли я, утверждая, что только вы одна можете извлечь материальную выгоду из ее смерти?
– Да, я думаю, что это именно так. Но я никогда не думала об этом.
– И вы были с ней одна, когда она умерла?
– Нет, нет! Я продолжаю повторять, что там были эти двое – Хью Мольпас и Глэдис Грамболд. Дверь была приоткрыта, и я вошла в комнату…
– Зачем?
– Мне нужно было кое-что сказать мачехе.
– После того, как все легли спать?
– Это было срочное дело. Я хотела предупредить ее.
– Предупредить? О чем?
– О них.
