преданность – большая редкость.
Дикон прижал ее к себе, зная, что любовь Танзи – огромное счастье для него, и давая себе слово не позволять больше ревности овладевать собой, хотя он и понимал, что ревность – это проявление его природной скромности и неуверенности в себе.
Несмотря на эти благие намерения, встретив Жана Вивера в «Голубом Кабане» в очередной раз, Дикон не удержался и спросил, когда он собирается покинуть Лондон.
– Я обратил внимание на то, что погрузка давно закончена, – добавил он.
– Да, и получился вполне порядочный груз шерсти для наших ткачей. Но я должен вначале закончить кое-какие личные дела. Сказал бы я вам о них, но только не здесь.
– Почему не здесь?
– Давайте спустимся к реке.
– Что вам от меня нужно? – грубо спросил Дикон. Вивер положил ему руку на плечо.
– Спросите лучше, что я хочу предложить вам. Я собираюсь в Бургундию, и именно там вы можете сделать себе состояние.
– Бюргерам Дижона понадобились новые мосты?
– Насколько я знаю, нет. Но герцогине очень нужен такой молодой и надежный англичанин, как вы.
– Для работы при ее Дворе? – спросил Дикон, явно заинтересованный разговором.
Торговец взял свое пальто и направился к двери.
– Давайте выйдем отсюда, и я все расскажу вам. Если вы даете слово молчать.
– Я не болтун. Как только дом для сэра Вальтера Мойла будет готов, я стану искать другую работу. Если ваше поручение – секрет, клянусь, я никому не скажу об этом. Кроме Танзи, конечно.
– Женщины не умеют хранить секреты, – возразил он, останавливаясь в дверях.
– Танзи умеет. Она хранит один секрет уже в течение многих лет.
– Вы полностью доверяете ей, не так ли?
Каждый день и каждый час, подумал Дикон, я вверяю ей свою жизнь. Но ничего не ответив Виверу, он обернулся, чтобы позвать Танзи, и они втроем вышли из таверны на темную улицу.
– Я хотел бы пригласить вас к себе на судно, – сказал он, чем вызвал восторг Танзи.
Полюбовавшись лондонскими огнями с палубы маленького суденышка и заглянув в его набитые доверху трюмы, они расположились в тесной каюте Вивера, где, к его удовольствию, им никто не мог помешать.
– После того, как мы немного поговорили возле Тауэрских ворот, я понял, Брум, что вы не слишком любите Тюдора, – начал Жан Вивер, не желая терять время попусту.
– Ничуть. Вы правы, – ответил Дикон, с интересом рассматривая незнакомые предметы вокруг. – Что угодно герцогине?
– Сбросить его с трона, который ему не принадлежит, и отомстить за смерть брата.
Эти слова в тесной каюте прозвучали, как удар грома. Дикон вскочил со своего места и уставился на Вивера, сидевшего на узкой деревянной скамье. Танзи видела, как на его лице, сменяя друг друга, появляются выражения, свидетельствующие о том, какие противоречивые и сложные чувства вызвало в нем то, что он только что услышал. Он совершенно забыл о том, что надеялся получить интересный заказ за границей, и полностью был во власти подозрительности и осторожности.
– И чем же я могу быть ей полезен, простой подмастерье-каменотес?
– Тем, что у вас внешность настоящего Плантагенета!
– И потом работать на кухне?
– На этот раз мы должны добиться успеха. Но даже если только наши намерения станут известны при иностранном Дворе, этого уже будет достаточно, чтобы слух о них дошел до Тюдора и взволновал его. Узурпаторов всегда мучают подобные кошмары, а Маргарита Бургундская видит цель своей жизни в том, чтобы ни на минуту не оставлять Генриха в покое.
Дикон молчал, потрясенный тем, что он сам может быть вовлечен в одну из этих интриг, которые постоянно разворачиваются во дворцах. Что именно его, одного из тысяч молодых людей, хотят выбрать для этого, что на его долю выпадает эта жестокая и трудная роль. Ему – ученику каменотеса, поглощенному своим ремеслом, и королевскому внебрачному сыну, чье сердце стремится к этому, а разум сопротивляется, взывая к благоразумию.
– Танзи была совершенно права, когда сказала, что глупо выбирать в претенденты того, кто совершенно не похож на человека, чью роль ему предстоит сыграть, – сказал посланец герцогини таким тоном, словно вспомнил о словах Танзи совершенно случайно, без всякой связи с их разговором. – Мы не намерены повторять ту же ошибку. Вам, конечно, приходилось видеть Ламберта Сайнела среди слуг в королевской процессии?
– Да, – согласился Дикон, который не мог при случае не рассмотреть этого парня.
– Ну и жалкий же у него вид! – заметил Вивер. – Вы – тот человек, который даже среди носильщиков будет выглядеть так, словно в его жилах течет королевская кровь.
Это было такое точное попадание, что Дикон покраснел. Он прекрасно помнил, как гордо
