бездушным и бесчеловечным?
– Нет, не могу.
Однако Генриетта ответила почти машинально, поскольку ее очень поразило; что Фрэнсис, не склонная к сосредоточенности и размышлениям, то ли интуитивно, то ли сопоставляя разные наблюдения, пришла к такому справедливому выводу.
Глава 3
Когда наконец добрая весть о Реставрации докатилась до Шато де Коломб, цвели розы, и девочки в саду играли в мяч. Принцесса Генриетта, услышав, что привратник впускает во двор какого-то всадника, посмотрела в его сторону и узнала мистера Проджерса, который был курьером королевы Генриетты-Марии еще при жизни ее отца. Впопыхах отряхнув с ладоней землю и подхватив подол юбки, она помчалась в надежде перехватить его раньше, чем он войдет в дом.
– Мистер Проджерс! Подождите! Скажите мне, король уже в Англии? – кричала она.
Он спешился, едва держась на ногах от усталости, но исполненный неподдельной радости.
– Да, высадился в Дувре, где ему был оказан небывалый прием, – сказал он, стоя в окружении прибежавших девочек. – Англия сошла с ума от радости!
– Расскажите нам! Расскажите! – наперебой кричали девочки.
В это время к ним уже присоединились слуги, вышедшие из дома и столпившиеся во дворе, а рядом прохаживался старый конюх, который ждал удобного момента, чтобы отвести в стойло лошадь долгожданного гостя и там получше накормить ее.
Как только Проджерс немного пришел в себя и смог говорить, он охотно рассказал собравшимся все, что ему было известно.
– За Его Величеством послали флотилию в Швелинг. Он поднялся на борт «Нэзби» вместе с двумя своими братьями, только «Нэзби» теперь называется «Король Карл». Джеймс, герцог Йоркский, принял на себя командование в качестве адмирала. Король и молодой герцог Глостер переполошили всю команду, настояв на том, что будут есть вместе с матросами. И когда они бросили якорь в Дувре, не видно было берега – столько собралось народа, чтобы их приветствовать. Звонили все колокола, и стреляли все замковые пушки. Когда Карл Второй ступил на берег, первое, что он сделал, – встал на колени и поцеловал горсть родной земли, как это сделал и Ричард Второй в пьесе Шекспира. Почти все плакали, никто не скрывал своих чувств. Даже такой суровый человек, как маленький генерал Монк, приветствуя короля, встал на одно колено.
– Боже, храни короля! – кричала толпа. А юный брат, герцог Глостер, стараясь перекричать толпу, крикнул так громко, как только мог.
– Боже, храни генерала Монка!
И этот крик, казалось, положил начало воссоединению давно разрозненной нации.
– Генрих никогда не забывает, как они освободили его из Кариобрука и как многие сочувствовали ему после смерти нашей сестры, – сказала Генриетта.
– Они поехали в Лондон? Король Карл и остальные? – спросила Фрэнсис, испытывая невероятный восторг.
– Да. Но после таких волнений король и его братья должны были заночевать в Кентербери, где я и расстался с ними: Его Величество послал меня сообщить всем вам эти прекрасные новости и передать письмо, которое он написал Вашему Высочеству, когда уже совсем… засыпал.
Верный Проджерс вынул из кармана заляпанного грязью плаща письмо и передал его Генриетте с уважительным поклоном.
– Вы хотите сказать, что при всей этой суматохе и усталости он нашел возможным написать мне? Мне, которая совсем недостойна этого! – воскликнула она, и ее горящие глаза жадно забегали по коротким строчкам. – Он пишет: «Моя голова в таком ужасном состоянии после всего, что произошло! Я не знаю, имеет ли смысл то, что я пишу», – громко прочитала принцесса под общие крики и смех.
Однако мистер Проджерс держал в руке еще одно письмо и был полон решимости передать его адресату.
– Я очень рад, что могу сообщить Ее Величеству хорошие новости. Это так приятно после всего, что пришлось пережить в прошлом, – сказал он, когда граф Сент-Олбанс вышел, чтобы проводить его в дом.
– Как жаль, что мы не могли поехать вместе с ним в Дувр и увидеть все это! – воскликнула Фрэнсис, исполняя pas seul[20] возле садового фонтана.
Совершенно забыв свои мечты о доме, она в течение всего дня представляла себе разные сцены встречи короля Карла Второго, а ночью ей снилось, что она сама принимает участие во всех торжествах. Тем временем пришли новые известия, на сей раз – из Лондона.
– Король Карл Второй въехал в Лондон двадцать девятого мая, – сообщил им новый гонец.
– Это день его рождения. Ему исполнилось тридцать лет, – сказала королева, испытывая противоречивые чувства: радость от того, что ее сын вернулся на трон, и сожаление о том, что ему пришлось так долго ждать.
Лондон встретил Карла таким же ликованием. Тысячи людей сопровождали его через Блэкхет, во всех соборах звонили колокола, стреляли пушки Тауэра и судов, стоявших на Темзе, улицы были запружены народом, многие приветствовали короля криками и взмахами рук, стоя возле открытых окон собственных домов. Вино лилось рекой.
